И.А. КЛЕЙМЕНОВА Все меняется: музеи и «поворот к материальному» (реферат)

ВСЕ МЕНЯЕТСЯ: МУЗЕИ И «ПОВОРОТ К МАТЕРИАЛЬНОМУ» (РЕФЕРАТ)
УДК 069(01+53)+727.7
Автор: Клейменова Ирина Александровна, магистрант кафедры музеологии факультета истории искусства РГГУ, e-mail: klirina3@mail.ru
Аннотация: Реферат на статью Марио Шульце «Все меняется: музеи и «поворот к материальному», опубликованную в 2013 году в сборнике «Museological Review».
Ключевые слова: музейная коммуникация, музейный дизайн, экспозиционный дизайн, музейный нарратив


THINGS ARE CHANGING: MUSEUMS AND THE MATERIAL TURN (PAPER SUMMARY)
UDC 069(01+53)+727.7
Author Kleimenova Irina, Master’s student at Museology Department, Faculty of the History of Art, Russian State University for the Humanities (RSUH, Moscow, Russia), e-mail: klirina3@mail.ru
Summary: Summary on the article “Things are Changing: Museums and the Material Turn” by Mario Schulze, published in 2014 in “Museological Review”.
Keywords: museum communication, museum design, display design, museum narrative  

Ссылка для цитирования:
Клейменова И.А. Все меняется: музеи и «поворот к материальному» (реферат) // Артикульт. 2015. 17(1). С. 91-95.

скачать в формате pdf

 

Mарио Шульце – исследователь истории музейных выставок в Германии и Швейцарии (1960-2000). M. Шульце преподает историю музеев в университете Цюриха и университете им. Гумбольдта в Берлине. Его интересы находятся в области новейшей истории материальной культуры, архитектуры и выставочного дизайна.

В реферируемой работе¹ М. Шульце, опираясь на теоретические работы в области эпистемологии и культурологии, рассматривая новые подходы к понятию музейного предмета, дает свой анализ изменений экспозиционного дизайна и изменений в области музейной коммуникации. Автор старается показать взаимосвязь между «поворотом к материальному» и экспозиционным дизайном.

Статья состоит из трех частей. В первой части своей статьи M. Шульце рассматривает теоретические аспекты заявленной темы, во второй подробно разбирает дизайн экспозиций двух немецких музеев истории (Наistorisches museum Frankfurt и Werkbundarchiv – Museum der Dinge, Berlin) за период с 1960 г. до 2000 г. и в заключительной части делает обобщающий вывод. Статья иллюстрирована фотографиями, которые дают яркое представление об изменении дизайна выставок в этих музеях.

Кто и что меняет музеи? Это и кураторы, и мода, и политика, но наибольшее влияние на изменения в музеях оказывают, по мнению M. Шульце, изменения в области знаний. «Понимание современности как преобразующей силы», меняющей не только общество, технику, экономику, но и такие вечные вещи, как структуру личности, тела и опыта, автор считает отправной точкой своего анализа. Современность меняет материальный мир и области к нему относящиеся.

Наше понимание музейного предмета за последние десятилетия стало другим. Новые подходы к понятию музейного предмета имеют непосредственное воздействие на музеи. А музеи, в свою очередь, способствуют новому пониманию материальности. Автор указывает на новые способы осмысления вещи, которые повлияли на новые экспозиционные стратегии музеев. (с. 43)

Изменения музеев и экспозиционного дизайна в течение последних 50 лет связано с направлением в области гуманитарных и социальных наук, получившим название «поворот к материальному». Центральную идею этого направления M. Шульце выражает следующими словами: «Не только "мы" делаем что-то с вещами, но и вещи делают что-то с "нами". <…> мы должны подвергнуть сомнению наше понимание вещей, как несомненный и постоянный фундамент реальности»². M. Шульце указывает на то, что вещь обладает способностью оказывать влияние на человеческую деятельность. Вещи могут «говорить»³ и «действовать»⁴.

«Поворот к материальному», в основном, развивается в 1990-х и 2000-х гг. M. Шульце приводит имена многих авторов, писавших в рамках этого направления: Brown, 2001; Baird, 2004; Turkle, 2011; Sudjic, 2010; Coole, Frost, 2010.

В небольшой статье трудно представить все многообразие подходов «поворота к материальному», тем более, что единого направления, связанного с «поворотом к материальному», не существует. Поэтому, как нам кажется, рассматриваемые M. Шульце теоретические вопросы представлены довольно схематично.

Остановимся более подробно на историческом обзоре экспозиционного дизайна. Для того чтобы выявить связь между «поворотом к материальному» и изменениями в музеях, M. Шульце рассматривает способы презентации музейных предметов на примере двух немецких музеев: Наistorisches museum Frankfurt и Werkbundarchiv – Museum der Dinge, Berlin. Эти два музея были признаны самыми инновационными среди немецких музеев истории. В их коллекциях представлен широкий перечень предметов, включая произведения искусства, товары, артефакты и предметы повседневной жизни. Кроме того, эти два музея были выбраны автором статьи для своего исследования потому, что они не только изобретают новые способы представления своих коллекций, но и размышляют о своих проектах. В своих исследованиях они ищут взаимосвязь между теоретическими знаниями и экспозиционной практикой.

M. Шульце начинает свой обзор экспозиций с постоянной выставки немецкого фарфора, открытой в Наistorisches museum Frankfurt в 1968 г. Предметы были упорядочены по категориям и художественной форме, текст на этикетках объяснял производство представленных экспонатов. Показывая различия в качестве, происхождении, возрасте фарфоровых изделий, музей рассчитывал на знания и вкус посетителей. M. Шульце отмечает, что это довольно общее понимание музейного предмета, бытовавшее с XIX-го в., оказалось под давлением в 70-е гг. XX в.

В 1972 г. Наistorisches museum Frankfurt переехал в новое здание и создал постоянную экспозицию, открытие которой сопровождалось политическими дискуссиями. Наistorisches museum Frankfurt называли «марксистской второсортной школой», «практикующей вульгарную марксистскую пропаганду»⁵. Кураторы выставки хотели создать экспозицию, привлекательную не только для образованной элиты, но и для других групп населения, например, для рабочего класса. Кураторы были убеждены, что воображаемые рабочие не были заинтересованы в лицезрении музейных предметов. Статус музейного предмета был пересмотрен. Предметы считались «немыми»⁶. Музейный предмет, как свидетель прошлого или как выдающийся пример мастерства, потерял свою значимость. Используя стилистику 1920-х гг., авторы проекта создали «учебник» истории рабочего движения, разместив текст на металлических досках, заполнив зал фотографиями и схемами. Раздел XX-го в. был почти освобожден от музейных предметов.

С этой выставки Наistorisches museum Frankfurt начинается лавина дебатов о роли предмета в современном музее. В 1980 г. Наistorisches museum Frankfurt создал новую экспозицию. Она включала в себя большое количество музейных предметов, но при этом сохраняла политический подход. Были созданы инсталляции, отличающиеся от старых подходов в создании музейных сцен, реконструирующих прошлое. Сцены и оборудование в музее были комбинацией объектов, они должны были транслировать политические идеи. M. Шульце подробно разбирает сцену, посвященную феминистскому движению 1920-х гг.

Музейный предмет становится носителем смысла, передает кураторское сообщение без помощи текста (с. 47). В течение 1970-х гг., параллельно «лингвистическому повороту» в гуманитарных науках, музейные предметы становятся знаковыми.

В 1980-х и 1990-х гг. музеи продолжают разрабатывать стратегии экспозиции. Werkbundarchiv – Museum der Dinge, основанный в 1973 г. в Западном Берлине, не только хотел показывать повседневную культуру, но и «устанавливать новую реальность»⁷. В поисках дизайна для своей экспозиции Werkbundarchiv – Museum der Dinge адаптирует сценографию, напоминающую театральные выступления Брехта и Арто. С иронией, с некоторой долей провокации, используя свет и музыку, музей пытался представить абстрактные темы в реальном пространстве.

M. Шульце подробно разбирает выставку музея «Пакет льда и прессованное стекло». Ключевая установка этой выставки состояла из лестниц, висящих в центре зала. Объясняющих текстов около объекта не было. Объяснение можно было найти в каталоге, где говорилось, что эта инсталляция символизирует собой социальную лестницу. M. Шульце ищет ответ на вопрос: «Какая коммуникация возникала между объектом и посетителем на этой выставке?» Объекты музея должны были вызвать у посетителя, прежде всего, эмоции и переживания. Автор отмечает, что многие кураторы того времени пытались найти баланс между контролем над всеми возможными коннотациями объекта и просто его способностью «быть» (с. 48).

Постепенно Werkbundarchiv – Museum der Dinge открывал новое понимание музейного предмета. В 1990-е гг. кураторы музея дистанцировались от семиотических подходов и уделяли больше внимания материальности. Например, на выставке «Культура устройств» механические и электронные устройства были представлены в 16 высоких витринах строго по группам. Текста на выставке почти не было. Кураторы обосновывали свою концепцию новыми теориями материальной культуры, в которых вещи сами обладают способностью говорить и одного их присутствия достаточно, чтобы напомнить посетителю, что он зависит от них (с. 48). Интересно, что рабочее название выставки было: «Язык вещей».

И последняя выставка, которую разбирает M. Шульце – «Товарная красота – путешествие во времени», открытая в музее Werkbundarchiv – Museum der Dinge в 1999 г. На ней демонстрировались в больших стеклянных витринах все виды различных предметов, таких как манекены, вазы, посуда. Вместо больших текстовых блоков или экстравагантных инсталляций, музей использовал традиционный подход в представлении музейных экспонатов. Эти старые конструкции – стеклянные витрины, должны были освободить поле для самих объектов, выпустить их на сцену в качестве главных героев.

M. Шульце обращает внимание на то, что его обзор экспозиционного дизайна за последние 50 лет в двух немецких музеях начинается и заканчивается стеклянными витринами, между которыми выставочные пространства с текстами, сценографические установки, метафорические инсталляции. Но между стеклянными витринами 1960-х и 1990-х гг. произошли изменения. Если в 1960-е гг. музейный предмет выступал в качестве свидетеля прошлого, а текст давал информацию посетителю о происхождении и материале, то в 1990-е гг. он становится «говорящим» и способным действовать.

Автор утверждает, что «в 2000 гг. музейный предмет – это вещь, которая затрагивает посетителя, рассказывая ему историю о мире, в идеале о его мире, его жизни»⁸ и, следуя идеям новейших теорий в области гуманитарных наук, делается это за счет присутствия объекта и его материальности.

В то время как многие музеи 1950-х гг. верили в предмет, дающий знания посетителям, музеи 1990-х гг. и современные музеи отдают приоритет опыту посетителя и его образованию. Кураторы рассматривают предмет в качестве наиболее важного проводника их идей.

Автор считает, что «ожидания того, что музейные предметы должны делать, и того, что они на самом деле могут сделать, менялось довольно радикально»⁹.

M. Шульце обобщает эти изменения в четырех пунктах:

1. Ожидание от музейных предметов свидетельства прошлого или классификация предметов;

2. Недоверие к музейным предметам и замена их текстами;

3. Признание музейного предмета в качестве знака или символа;

4. Ожидание от музейного предмета качеств посредника и медиатора представляемой темы.

Эта история музейного предмета, конечно, еще не закончилась. M. Шульце цитирует недавние утверждения С. Дадли: «эмпирические возможности объектов важны сами по себе»¹⁰. Музеи должны «непосредственно, физически, эмоционально» объединиться с предметами, следовательно, в экспозиционном дизайне стеклянные витрины опять уйдут в прошлое (с. 51).

Следует отметить, что автор сам считает, что эти различные подходы к музейному предмету «должны рассматриваться как изменчивые типологии», и в каждом музее эти подходы «смешиваются и создаются новые альянсы», так же, как и различные типы выставочного дизайна (с. 51).

Экскурс в историю выставок двух немецких музеев, представленный M. Шульце, обогащает наше представление о музейном предмете. Автор сумел проследить взаимосвязь между пониманием музейного предмета, которое менялось под воздействием научных теорий, и выставочным дизайном. Он показал на конкретных примерах разные коммуникативные модели, используемые музеями с 1960-х гг. Надо отметить, что M. Шульце в своей статье наиболее подробно рассматривает взаимоотношения между куратором и музейным предметом. Третий участник музейной коммуникации, музейный посетитель, остался в тени. Сумел ли посетитель освоить «язык вещей», и было ли понято ему послание куратора?

Хотя в статье рассматриваются и 1990-е гг., когда многие музееведы начинали говорить о внешнем информационном поле вокруг предмета, когда стали появляться мультимедиа в экспозиционном пространстве, M. Шульце этих изменений в своей статье не затрагивает.

Интересен фактический материал статьи: описания дизайна выставок и архивные фотографии.

Актуальность рассмотренных в статье вопросов для музейно-экспозиционной деятельности очевидна. Нам представлен зарубежный опыт выставочной работы, не похожий на опыт наших музеев в период 1960-2000 гг. Полезно ознакомиться с поисками музеев ФРГ, хотя бы для того, чтобы учесть этот исторический экскурс в музейном проектировании и не «изобретать велосипед».

Мы рекомендуем работу M. Шульце как музееведам, так и практикам экспозиционно-выставочной работы.

Статья снабжена довольно обширным библиографическим списком, в котором много недавних работ зарубежных авторов из области эпистемологии.

 

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Dudley, S. (ed.) 2012. Museum Objects. Experiencing the Properties of Things. London, New York: Routledge.

2. Daston, L. (ed.) 2008. Things That Talk. Object Lessons from Art and Science. New York: Zone Books.

3. Hoffmann, D. 1976. “Laßt Objekte sprechen!”. Bemerkungen zu einem verhängnisvollen Irrtum. In E. Spickernagel, B. Walbe (eds.): Das Museum. Lernort contra Musentempel. Gießen: Anabas: 101–120.

4. Kittel, M. 2011. Marsch durch die Institutionen? Politik und Kultur in Frankfurt nach 1968. München: Oldenbourg Wissenschaftsverlag.

5. Latour, B. 1993. We Have Never Been Modern. Harvard University Press.

6. Schulze M. Things are Changing: Museums and the Material Turn // Museological Review: A Peer-Reviewed Journal Edited by the Students of the School of Museum Studies. - 2014. - No 18. - Р. 43-52. ISSN: 1354-5825. [Режим доступа: http://www2.le.ac.uk/departments/museumstudies/documents/museologicalreview/mr-18#page=43 ]

7. Siepmann, E. 1987. Alchimie des Alltags. Das Werkbund-Archiv, Museum der Alltagskultur des 20. Jahrhunderts. Gebrauchsanweisung für einen neuen Museumstypus. Gießen: Anabas.

 

REFERENCES

1. Dudley, S. (ed.) 2012. Museum Objects. Experiencing the Properties of Things. London, New York: Routledge.

2. Daston, L. (ed.) 2008. Things That Talk. Object Lessons from Art and Science. New York: Zone Books.

3. Hoffmann, D. 1976. “Laßt Objekte sprechen!”. Bemerkungen zu einem verhängnisvollen Irrtum. In E. Spickernagel, B. Walbe (eds.): Das Museum. Lernort contra Musentempel. Gießen: Anabas: 101–120.

4. Kittel, M. 2011. Marsch durch die Institutionen? Politik und Kultur in Frankfurt nach 1968. München: Oldenbourg Wissenschaftsverlag.

5. Latour, B. 1993. We Have Never Been Modern. Harvard University Press.

6. Schulze M. Things are Changing: Museums and the Material Turn // Museological Review: A Peer-Reviewed Journal Edited by the Students of the School of Museum Studies. - 2014. - No 18. - Р. 43-52. ISSN: 1354-5825. [Режим доступа: http://www2.le.ac.uk/departments/museumstudies/documents/museologicalreview/mr-18#page=43 ]

7. Siepmann, E. 1987. Alchimie des Alltags. Das Werkbund-Archiv, Museum der Alltagskultur des 20. Jahrhunderts. Gebrauchsanweisung für einen neuen Museumstypus. Gießen: Anabas.

 

СНОСКИ