Е.А. СКВОРЦОВА Парные изображения Ивана Грозного и Петра Великого: идея преемственности Московского царства и Российской империи в русском искусстве XVIII века

ПАРНЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ ИВАНА ГРОЗНОГО И ПЕТРА ВЕЛИКОГО: ИДЕЯ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА И РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В РУССКОМ ИСКУССТВЕ XVIII ВЕКА
УДК 7.044
Автор: Скворцова Екатерина Александровна, кандидат искусствоведения, старший преподаватель Санкт-Петербургского Государственного университета (199034, Россия, Санкт-Петербург, Университетская набережная, д. 7-9), e-mail: e.skvortsova@spbu.ru
ORCID: 0000-0003-4867-5915
Аннотация: В русском изобразительном искусстве XVIII века до сложения академического исторического жанра тема истории находила выражение в разных формах, в том числе в уподоблениях царствующего монарха его предшественникам. Историческое лицо воспринималось как аллегория – воплощение определенного качества или понятия. Одним из устойчивых случаев таких сопоставлений, до сих пор не удостоенных специального изучения, является пара Петр Великий – Иван Грозный. В настоящей статье на материале малоизвестных произведений разных видов и жанров искусства рассматривается его бытование и эволюция на протяжении XVIII века во взаимосвязи с государственной идеологией и литературой.
Ключевые слова: Петр Великий, Иван Грозный, Российская империя, царство, русское изобразительное искусство XVIII века, репрезентация монарха, тема истории в искусстве, государственная идеология

PAIRED DEPICTIONS OF PETER THE GREAT AND JOHN THE TERRIBLE: THE IDEA OF SUCCESSION OF MOSCOW TSARDOM AND RUSSIAN EMPIRE IN 18th-CENTURY RUSSIAN ART
UDC 7.044
Author: Skvortcova Ekaterina Aleksandrovna, PhD in art history, senior lecturer, Saint-Petersburg State University (7-9, Universitetskaia embankment, Saint-Petersburg, Russia, 199034), e-mail: e.skvortsova@spbu.ru
ORCID: 0000-0003-4867-5915
Summary: In 18th-century Russian art before the formation of academic historical genre the theme of history developed in several forms, including collation of a ruling monarch with his predecessors. In such case a historical figure was a supposed to be an allegory – an embodiment of a certain feature or idea. Such a collation is a pair Peter the Great – John the Terrible which has not yet been specially studied. The paper examines its evolution throughout the 18th century on the material of little-studied pieces of different kinds and genres of art and in interrelation with state ideology and literature.
Keywords: Peter the Great, John the Terrible, Russian Empire, Tsardom, 18th-century Russian art, representation of monarch, the theme of history in art, state ideology

Ссылка для цитирования:
Скворцова Е.А. Парные изображения Ивана Грозного и Петра Великого: идея преемственности Московского царства и Российской империи в русском искусстве XVIII века / Е.А. Скворцова // Артикульт. 2018. 31(3). С. 16-30. DOI: 10.28995/2227-6165-2018-3-16-30

скачать в формате pdf

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект 17-78-10130 «Образ правителя в изобразительном искусстве как средство репрезентации государства на международной арене: на примере Российской империи в XVIII в.»).

Важнейшим средством прославления и легитимации современного правителя в государственной мифологии абсолютной монархии является обращение к античному и библейскому наследию, которое осмысливается аллегорически, сквозь призму представлений о вневременных добродетелях венценосца. В этом же ключе в европейском искусстве XVII-XVIII веков и русском искусстве XVIII века трактуется тема национальной истории, явленная обычно в форме полного родословия монарха. Встречаются также изображения правителя в окружении нескольких предков или предшественников и парные сопоставления.

Одним из частных устойчивых мотивов, до сих пор не удостоившихся внимания исследователей, стало сопоставление Петра Великого и Ивана Грозного. Это уподобление возникает в петровское время и как будто вступает в противоречие с курсом Петра на европеизацию и разрывом с древнерусской культурой. Однако «в самом нигилистическом подходе» к ней, как верно констатируют Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский, «заложены были черты исторической преемственности» [Лотман, Успенский, 1982, с. 236]. Сравнение Петра I и Ивана IV свидетельствует о поисках возможностей уравнять по значимости отечественную древность с общеевропейским творческим наследием. Главным способом легитимации власти преемников Петра была апелляция к созданному им символическому нарративу, «мифу» [Болтунова, 2016, с. 76]. Продолжение линии сопоставлений Петра и Ивана на протяжении XVIII века представляет альтернативную вариацию обращения к его наследию, включающую в свою орбиту и древнерусское прошлое и являющуюся особым способом осмысления отечественной истории.

Тема уподоблений правителя мифологическим, библейским и историческим персонажам эпизодически неизбежно возникает во всех трудах, посвященных художественным принципам искусства XVIII века, придворной культуре, панегирическим жанрам, официальным праздникам, имперской мифологии [Евангулова, 1987; Сариева, 2000; Погосян, 2001; Матвеев, 2003; Уортман, 2002; Тюхменева, 2005; Агеева, 2006; Зелов, 2010; Копелев, 2017 и др.]. На материале литературы тема сопоставлений с предками и предшественниками на престоле была комплексно раскрыта Г.Н. Моисеевой [Моисеева, 1980]. Исследованием, в котором поставлена проблема форм воплощения исторической темы в изобразительном искусстве, в том числе и до появления академического исторического жанра, стал труд И.В. Рязанцева о скульптуре [Рязанцев, 2003]. К теме канонизированных предков обращались исследователи религиозного искусства [Бусева-Давыдова, 2001]. В последние годы появляются статьи о роли отдельных князей не только в церковной, но и в государственной идеологии [Соколов, 2014], об иконографии князей и государей в родословиях [Кулименева, 2016], аллегорическом истолковании их образов [Чубинская, 2006].

Сопоставление Петра Великого и Ивана Грозного звучало в трудах К.Д. Кавелина [Соловьев, 1893, с. 73], К.С. Аксакова [Аксаков, 1861, c. 599], С.М. Соловьева [Соловьев, 1893, с. 75; Соловьев, 2001, с. 695]. Модели их поведения в качестве монарха, имеющие общие черты и раскрывающие их государственные концепции, стали предметом рассмотрения А.М. Панченко и Б.А. Успенского [Панченко, Успенский, 1983]. По мнению исследователей, совпадения в поведении Ивана и Петра – разграничение государства на опричнину и земщину Иваном и введение новых европейских обычаев для высшего сословия Петром – имели целью разделение культуры на две противоположные, антагонистические. Размежевание проявлялось в территориальном делении (Александровская слобода при Иване и Преображенское при Петре как личная резиденция царя и Вологда и Петербург как новые столицы соответственно), отразилось в костюме, в учреждении «опричного монастыря» и «всешутейшего собора», в попытке скомпрометировать средневековую идею единства рода и, наконец, в раздвоении облика царя (новые ипостаси государей – князь Иван Московский и урядник Петр Михайлов) [Панченко, Успенский, 1983, с. 55-60]. Общий культурный импульс, который вынуждает Петра и Ивана нарушать традиционную систему нормативов, Панченко и Успенский видят в том, что Иван – первый венчанный царь всея Руси, Петр – первый российский император. «Поскольку они первые, им в национальной традиции опереться не на кого. <…> Отсюда неизбежные, вынужденные поиски образцов вне этой традиции» [Панченко, Успенский, 1983, с. 61].

Коронация Ивана в качестве царя (1547) и Петра в качестве императора (1721) — важнейшие вехи в становлении российской государственности. Преподнесение Сенатом Петру I титула императора, пусть и удостоившегося первоначально признания лишь двух стран – Пруссии и Голландии, к которым вскоре присоединилась Швеция, – знаменовало новое, чрезвычайно высокое положение России на международной арене, достигнутое через победу в Северной войне (см. [Лотман, Успенский,  1982; Madariaga, 1998; Филюшкин, 2006]). Это событие влечет за собой повышенное внимание к факту коронации Ивана Грозного (1574) как к предшествующей знаменательной ступени этого процесса, когда титул великого князя московского сменился титулом царя. Успенский и Панченко упоминают два примера, когда сопоставления монархов делались при жизни Петра. Один из них – сравнение семейной жизни государей, а именно смерти царевича Алексея Петровича и смерти царевича Ивана, явленное в надписях, которые были сделаны рукой современника на одном из экземпляров календаря за 1718 год [Панченко, Успенский, 1983, с. 55]. Другой – иллюминация в виде триумфальной арки, воздвигнутая герцогом Голштинским Карлом-Фридрихом в честь заключения Ништадтского мира, на которой были представлены фигуры Ивана и Петра [Панченко, Успенский, 1983, с. 54]. Историографию, литературу, изобразительное искусство XVIII века, в которых содержатся и другие примеры сопоставления Петра и Ивана, они не рассматривают. Некоторые памятники, в которых присутствует это сопоставление, позже удостоились упоминания в монографии Н.Н. Мутьи, посвященной образу Ивана Грозного в искусстве XIX-XX веков, однако без попытки какого-либо анализа: они служат для автора прелюдией к развитию триады Иван Грозный – Петр Великий – Сталин в советское время [Мутья, 2010, с. 15, 342-349].

Цель настоящей статьи – выявление произведений изобразительного искусства, в которых декларируется сопоставление Петра Великого с Иваном Грозным, их анализ и интерпретация в связи с литературой и государственной идеологией. Немногочисленность таких памятников делает целесообразным рассматривать их на протяжении всего XVIII века. Анализ этого частного сюжета должен показать одно из направлений, по которому следует двигаться в изучении инструментов репрезентации власти, использовавшихся в русской культуре XVIII века.

Представления о преемственности своей политики от Ивана IV сам Петр проявил в отношении к реликвиям. Отправляясь под Азов, он берет с собой гербовое знамя с изображением Спаса (1695 г.) – сокращенную реплику «великого стяга», с которым, как считалось тогда, Грозный был под Казанью [Вилинбахов, 2003, с. 87-88]. Отождествлявшийся со знаменем Грозного стяг, ныне хранящийся в музеях Московского Кремля (инв. № Зн-282/1-2, размеры: 155 х 310 см), на самом деле был выполнен в конце XVII века и вряд ли представляет даже его копию. По атрибуции М.П. Головановой, определённо можно датировать только полотнище этого знамени – 1687 год. В начале своей истории знамя не имело «легенды» и не связывалось с именем Ивана Грозного и Казанским походом 1552 г. Эта легенда появилась только к концу 1680-х гг. [Голованова, 2006, с. 39-41].

Панченко и Успенский упоминают иллюминацию в виде триумфальной арки, созданную герцогом Голштинским Карлом-Фридрихом в январе 1722 г. в Москве¹ перед его домом в Немецкой слободе (упоминания о ней см. также: [Моисеева, 1980, с. 216; Тюхменева, 2005, с. 39, 90; Копелев, 2017, с. 55; Анисимов, 2009, с. 46; Зелов, 2010, с. 151]). Сохранилось подробное описание арки современником камер-юнкером герцога Голштинского Ф.В. Берхгольцем. Арку венчало изображение двуглавого орла со щитом на груди и вензелем Петра, поддерживаемым двумя фигурами Слав. По сторонам были расположены сфинксы, которые «представляли бдительность и благоразумие его величества», и два рога изобилия «в знак благословения и довольства» Петровских владений, изображенных «в виде двух зеленеющих лавровых дерев». Затем следовала надпись с новым титулом, преподнесенным Петру Сенатом, – «Petro Magno, Patri Patriae, Totius Russiae Imperatori». Под ним с правой стороны было помещено изображение Ивана Грозного в размер натуры «в старинной царской короне», «положившего основание новому величию России, – с надписью: Incepit (начал)». С левой стороны находилась такая же фигура Петра, «возведшего Россию на верх славы», в новой императорской короне, «с надписью “Perfecit” (усовершенствовал)». Внизу были расположены эмблемы Кроншлота и Санкт-Петербурга [Берхгольц, 1858, ч.2, с. 59-61].

Г.Н. Моисеева полагает, что сопоставление знаменовало преемственность политики Ивана и Петра на прибалтийских землях. Панченко и Успенский дополняют этот тезис указанием на мотив «величия России»: Иван – первый царь, а Петр – первый император. Описание арки Берхгольца не содержит пояснений замысла – подразумевалась ли общность целей Ливонской и Северной войны или же воплощенный в принятии новых титулов рост престижа страны. Исторические события позволяют предположить и то и другое. Тем более что обретение Петром титула императора стало возможным благодаря победе над Швецией, продемонстрировавшей возросшую мощь Российского государства. Отсылки к Ивану Грозному как предшественнику политики Петра на Балтике встречаются и ранее, причем принадлежат самому царю. Так, после взятия Нотебурга был издан «Юрнал или поденная роспись, что в мимошедшую осаду, под крепостью Нотебурхом, чинилось сентября с 26-го числа в 1702 году». В отчете о захваченных пушках было указано, что «из них одна лита при деде царя Ивана Васильевича», эти слова вписаны в корректурный экземпляр рукой Петра. Е.А. Погосян подчеркивает двойной характер отсылки: пушка отлита дедом Ивана Грозного – Иваном III, но упомянут не сам Иван III, а именно Иван Грозный – как предшественник Петра в войне за Ливонию [Погосян, 2001, с. 46-48]. Петр «благоговел» перед Иваном за его «твердое намерение покорить Ливонию, которое сделалось после того постоянным, господствующим стремлением» его преемников, и «смиренно называл себя только исполнителем намерений Грозного» [Дмитриев, 1956, с. 61].

Однако Ливонская война обернулась неудачей. Арка герцога Голштинского является единственным примером, в котором можно предположить обращение к этой стороне внешней политики Ивана IV в изобразительном искусстве XVIII века, и то лишь в связи с победоносной петровской Северной войной и в общем контексте преемственности царского и императорского титулов. В искусстве утвердится образ Грозного как первого царя. Он будет явлен как в произведениях, где Иван сравнивается с Петром, так и в тех, где он представлен независимо. Причем титул будет пониматься в связи с территориальной экспансией России – присоединением Казанского, Астраханского и Сибирского царств, хотя они были присоединены к России уже после его коронации.

Якоб Штелин в «Любопытных и достопамятных сказаниях о императоре Петре Великом» приводит случай, о котором ему поведал обер-маршал Его Высочества граф Брюммер, и в котором содержатся примечательные подробности, свидетельствующие как об оформлении арки, так и о ее восприятии государем. Согласно этому описанию, Петр Великий и царь Иван Васильевич были изображены «в триумфе», «на торжественных колесницах», на одной ехал царь Иван Васильевич, «составивший своими победами из многих различных завоеванных Княжеств великую Монархию», чрез гербы завоеванных Княжеств; а на другой Петр Великий чрез гербы завоеванных им земель и главных городов.

Если описание достоверно, то в декоре арки был использован довольно редкий вариант иконографии, когда Петр представлен в колеснице. Другие примеры этого иконографического типа – гравюра А. Шхонебека, на которой Петр изображен на триумфальной колеснице в римском одеянии с фигурами взятых им городов Азова и Орешка, поклоняющихся ему [Пекарский, 1862, т.2, с. 245], а также гравюра, приложенная к польской поздравительной брошюре 1695 г., прославляющая взятие русскими трех турецких крепостей, на которой Петр показан на их фоне в колеснице, запряженной львами [Богословский, 1940, т.1, с. 248]. К.Ю. Рогов поясняет, что изображение соответствует эмблеме с девизом “Etiam ferocissimos domari”, которая восходит к Альциату и трактована у него как изображение Марка Антония. Впоследствии она была прочно связана с тематикой воинского триумфа [Рогов, 2006, с. 48].

Иконография Ивана Грозного, по описанию Штелина, определяет его роль как собирателя княжеств, тогда как эта миссия была исполнена Иваном Васильевичем III, его дедом. Ивану Грозному принадлежала заслуга присоединения не княжеств, а царств. Примеры произведений искусства, где бы Иван IV позиционировался в качестве собирателя княжеств, неизвестны. Невозможно судить, была ли действительно арка герцога Голштинского уникальным памятником, в котором Ивану IV по ошибке были приписаны деяния Ивана III, или же Брюммер или Штелин допустил неточность при ее описании. С другой стороны, изображены могли быть титульные гербы – эмблемы земель, названия которых входили в титул государя, впервые появившиеся на печати Ивана Грозного. Они играли большую роль в культуре петровского времени. Для упорядочения существовавших и создания новых эмблем Петр создаст в 1722 г. Герольдмейстерскую контору. Впоследствии титульные гербы будут использованы в оформлении «печальной залы», где стоял гроб с его телом [Добровольская, 2003, c. 41, 402].

Примечательно, что о Ливонской войне в рассказе Штелина не упоминается. Это служит дополнительным, хотя и не безусловным, подтверждением того факта, что программа арки подразумевала скорее преемственность титулов Ивана и Петра, нежели целей Ливонской и Северной войны (или по крайней мере, именно такое восприятие закрепилось в культуре XVIII века). Если Иван Грозный был представлен как триумфатор, то едва ли могла подразумеваться война, не увенчавшаяся успехом.

Штелин со слов Брюммера указывает, что многие находили сравнение Петра с «мучителем» Иваном Грозным неуместным. Но «императору понравилось сие представление столько, что он обнял Герцога, и поцеловав, сказал громко: “Сия выдумка и изображения суть наилучшие из всех иллюминаций, кои я во всей Москве видел: Ваша светлость представили на оной мои мысли; сей государь … есть мой предшественник и образец. Я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах, но не успел еще в том столь далеко, как он. Глупцы, коим неизвестны обстоятельства его времени, его народ и его великие для оного заслуги, называют его мучителем”». Штелин упоминает, будто Петр часто доказывал, что Ивану вместо прозвания «Грозный» «гораздо приличнее название “Великий”» [Штелин, 1786, с. 229-232]. В немецкоязычном варианте этого издания, вышедшем годом раньше (1785), указание на преемственность монархов звучит еще более отчетливо. Если в русском варианте анекдот озаглавлен: «Петра Великого уважение к деяниям Царя Ивана Васильевича», то в немецком – название таково: «Peter der Grosse erkennt den Zar Iwan Wassilowitsch für sein Staatsmodell» [«Петр Великий видит в царе Иване Васильевиче пример для своей государственной деятельности» – Прим. автора] [Stählin, 1785, s. 256-258]. Впоследствии текст Штелина будет почти дословно воспроизведен в «Кабинете Петра Великого» О.П. Беляева [Беляев, 1793, с. 72-74]. Вне зависимости от степени достоверности изложенных сведений, этот анекдот свидетельствует о том, что соотнесение двух монархов, равно как и представления о высокой оценки Петром Великим деятельности Ивана Грозного, прочно укоренились в общественном сознании.

Любопытную параллель иллюминации герцога Голштейн-Готторпского в западноевропейском искусстве представляет относящаяся к более позднему периоду аллегорическая гравюра Якоба Шмутцера (Jacob Schmutzer) по рисунку Антона Эдлера фон Вайнкопфа (Anton Edler von Weinkopf) (после 1745 г., Австрийская Национальная библиотека, Вена; воспроизведена в: [Telesko, 2012, Abb. 32]). На ней изображены триумфальные ворота. С одной стороны представлен скульптурный портрет в полный рост Рудольфа IV с подписью “Splendor”, с другой – Фердинанда I с подписью “Prudentia”. Перед въездом – медальон с конным изображением Максимилиана I и подписью “Fortitudo”. Над аркой парит медальон с портретом Марии Терезии. Арка демонстрирует преемственность правящей монархини с ее предшественниками. В отличие от наиболее распространенных вариантов обращения к этой теме в европейском искусстве, представлено не полное родословие и не ближайшие предки правительницы, отец или дед. Избраны герои, относящиеся к разным эпохам и знаменующие важнейшие этапы истории династии в связи с развитием Священной Римской империи. Рудольф IV первый принял титул эрцгерцога и много заботился об украшении Вены, которая в XVIII веке будет резиденцией Габсбургов (“Splendor”). Фердинанд I был родоначальником младшей, австрийской ветви Габсбургов и проводил политику династических браков, которая впоследствии будет характерна и для Марии Терезии (“Prudentia”). Максимлиан I реформировал систему государственного управления и серьезно расширил влияние Габсбургов как посредством династической политики, так и войн (“Fortitudo”).

На сопоставлении Петра Великого и Ивана Грозного построено сочинение, которое приписывается современнику Петра П.Н. Крекшину (1692 или 1693-1764), – «Краткое описание славных и достопамятных дел императора Петра Великого…» [Крекшин, 1794; Marcialis, 1989]. П.Н. Крекшин – новгородский дворянин, завершивший службу в обер-офицерском звании комиссара «капитанского ранга», предприниматель, ростовщик, астролог-самоучка, наконец, историк, вернее, как убедительно доказал П.А. Кротов, писатель. Его сочинения, в которых он создает красочный миф о Петре, изобилуют вымышленными фактами и персонажами [Кротов, 2009, с. 51-53]. «Краткое описание…», по самой своей природе не научное сочинение, а художественное произведение, написано в популярном в XVIII веке жанре «разговоров в царстве мертвых». Автор преподносит свои суждения в форме беседы, которую, встретившись в загробном мире, ведут исторические личности. Это сочинение упоминалось в контексте рассмотрения пары Иван Грозный – Петр Великий Н.Н. Мутьей. Однако называя в качестве оснований для сопоставления «борьбу за выход к Балтийскому морю и казни участников оппозиционных движений» [Мутья, 2010, с. 343], она упускает из виду главный момент – преемственность титулов, с чего и начинается «Разговор». Иван Грозный, услышав от Петра, что он не царь, а «император Московский», говорит: «Коликия я поднял тяготы и труды! Взял Царство Астраханское и Казанское, утвердил в Москве царский престол и коронован коронами царскими… Как ты потерял корону царскую?» [Крекшин, с. 99-100]. Петр успокаивает Ивана: он «не потерял, а увеличил» и «император есть Кесарь». В разговор вступает потерпевший поражение в Северной войне Карл XII, пытаясь post factum отстоять свое преимущество перед Петром. Но его осаждает сам Израильский царь Соломон. Затем оспорить ведущую роль России в мировой истории пытается не кто иной, как Александр Македонский. Но и ему Петр дает достойный отпор. У Крекшина идея translatio imperii – перемещения универсальной империи из страны в страну – представленная героями всемирной истории Соломоном и Александром Македонским, сочетается с идеей преемственности власти внутри страны, причастности Петра делу, начало которому положил Иван Грозный.

Созданное в первой половине XVIII столетия «Краткое описание славных и достопамятных дел…» четырежды переиздавалось на рубеже XVIII-XIX веков, из них три раза – в 1789, 1794, 1808 гг. – с иллюстрациями, хотя и весьма незатейливыми. На одной из них Петр и Иван, сидя рядом на одном троне, беседуют; подпись под изображением гласит: «Се внемлет Иоанн, что в жизни Петр творил. Как грады покорил и как врагов разил» (рис. 1). Иллюстрация визуализирует заложенную в тексте идею двух вех в развитии российской государственности – царства и империи.

_{^{Рис. 1. Неизвестный художник. «Се внемлет Иоанн, что в жизни Петр творил. Как грады покорил и как врагов разил» (иллюстрация к «Краткому описанию славных и достопамятных дел императора Петра Великого…» П.Н. Крекшина. М., 1808). Гравюра резцом. 16,0×11,0 см. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. Инв. №74818.}}

В послепетровское время, в Анненское царствование, идея преемственности Ивана IV и Петра I нашла отражение в «Оде блаженныя памяти государыне императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 год» М.В. Ломоносова 1739 г.:

Блеснул горящим вдруг лицем,

Умытым кровию мечем

Гоня врагов, Герой открылся.

Не сей ли при Донских струях

Рассыпал вредны россам стены?

И персы в жаждущих степях

Не сим ли пали пораженны?

Он так к своим взирал врагам,

Как к готским приплывал брегам,

Так сильну возносил десницу;

Так быстрой конь его скакал,

Когда он те поля топтал,

Где зрим всходящу к нам денницу.

Кругом его из облаков

Гремящие перуны блещут,

И чувствуя приход Петров,

Дубравы и поля трепещут.

Кто с ним толь грозно зрит на юг,

Одеян страшным громом вкруг?

Никак Смиритель стран Казанских?

Каспийски воды, сей при вас

Селима гордого потряс,

Наполнил степь голов поганских.

Герою молвил тут Герой:

«Нетщетно я с тобой трудился,

Нетщетен подвиг мой и твой,

Чтоб россов целой свет страшился.

Чрез нас предел наш стал широк

На север, запад и восток.

На юге Анна торжествует,

Покрыв своих победой сей».

Теперь, когда петровское правление уже принадлежало прошлому, тема преемственности его и Ивана Грозного актуализируется через соотнесение с современным политическим контекстом – деяниями правящей монархини, Анны Иоанновны. Воспевая победы Анны Иоанновны на южных рубежах, поэт подчеркивает ее роль как продолжательницы дела Ивана Грозного, подчинившего Казанское и Астраханское ханства, и Петра I, его победных Азовского (1696) и Персидского походов (1722) и Северной войны, которая упоминается в связи с темой триумфа русского оружия, хотя происходила на северных пределах государства. Преемственность прослежена в отношении их военных успехов. О неудачной Ливонской войне умалчивается. Пара Иван – Петр превращается в триаду Иван – Петр – Анна.

В начале XIX века, этот сюжет будет возрожден в программах для картин, которые в этот период составляются уже не для немедленного создания произведения по какому-либо случаю и не в качестве академических заданий, но имеют отвлеченный характер и предназначены для многократного использования [Тюхменева, 2010, с. 313-314]. «Настоящей антологией программ на древнерусскую тему» являются «Предметы для художников…» А.А. Писарева, в которой предложено почти двести сюжетов, что многократно превосходит более ранние сборники такого рода [Рязанцев, 2003, с. 112-114]. Первоначально, в 1804-1805 гг., часть этих сюжетов была опубликована им в «Северном Вестнике» [Писарев, 1804, 1805]. Два года спустя, в 1807 г., в значительно расширенном виде они были изданы отдельной книгой [Писарев, 1807]. Среди программ, составленных на основе литературных произведений, имеется и вышеупомянутый сюжет. В словах «Блеснул горящим вдруг лицем, Умытым кровию мечем Гоня врагов, Герой открылся» Писарев видит указание на Дмитрия Донского. Очевидно, главную роль в идентификации персонажа сыграли не эти, а следующие строки, которые Писарев не приводит: «Не сей ли при Донских струях Рассыпал вредны россам стены?». Однако в оде в данном случае речь идет не о Куликовской битве, а об Азовских походах Петра, когда театр военных действий тоже был на Дону, хотя и в другом регионе. Это подтверждают нижеследующие характеристики: он «к готским приплывал брегам» и «сим пали персы пораженны», – которые могут относиться к Петру, но никак не к Дмитрию Донскому. Неверно определив персонажа, Писарев превращает пару Петр Великий и Иван Грозный в триаду Дмитрий Донской – Иван Грозный – Петр Великий, которые, «спустясь в селений райских, еще благотворят русским» [Писарев, 1807, т.2, с. 83]. При этом императрицу Анну, в связи с восхвалением военной компании которой Ломоносов в свое время и обратился к образам Петра I и Ивана IV, Писарев уже не предлагает включать в композицию, видимо осознавая несомасштабность результатов ее внешней политики деяниям Петра Великого и Ивана Грозного.

Вернемся к хронологической последовательности, прерванной изложением судьбы сюжета оды Ломоносова 1739 г. в «Предметах для художников» Писарева. Принятие Иоанном IV титула царя и Петром императора воспринимались как главные вехи русской истории и во время Елизаветы Петровны, в качестве персонификаций которых они выступают в «Конклюзии на престолонаследие» (после 15 октября 1742 г., ГЭ, ЭРЖ-2897; рис. 2). Персонажи были расшифрованы благодаря узнаваемым образам Петра I и Екатерины I, поддерживающим под руки аллегорическую фигуру России. Князь Владимир Святой благословляет ее крестом, что отражает его роль как правителя, обратившего Русь в христианство, а Иоанн Грозный возлагает на голову России корону. В нижнем ярусе представлены Елизавета Петровна, указующая на своего преемника Петра Федоровича. Ниже, в картуше – остатки надписи:

Ликуи и веселися блаженная Россия.

Тебя крещениемъ Владимеръ просветилъ.

Отец Отечества …….жден ны,

......................дъ.

………………….

…наршу власть цръ Iоанннъ……

…мъ трудом распростран…….

На…….г………ростетъ.

_{^{Рис. 2. Неизвестный художник. Конклюзия на престолонаследие. Россия, после 15 октября 1742 г. Холст; масло. 93,0x74,0 см. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. Инв. №ЭРЖ-2897.}}

По непонятным причинам в расшифровке подписи, приводимой в литературе, отсутствует конец первой строфы: «…даны лета златыя» [Матвеев, 2003, с. 103; Гусева, Пиотровский, 2011,  с. 12, 78].

Исследователями было отмечено, что введение небесного яруса было обусловлено необходимостью обоснования законности правления самой Елизаветы Петровны, а не только Петра Федоровича. Факт присутствия в композиции Ивана Грозного верно трактуется как обозначение «исторической вехи – принятия царского титула русскими государями» [Матвеев, 2003, с. 103; Гусева, Пиотровский, 2011]. При этом не было обращено внимание на любопытную деталь – удвоение мотива короны. Сам Иван Грозный изображен в царской короне – как первый царь. И именно он возлагает на голову России новую, императорскую корону, что подчеркивает его роль в историческом развитии страны, увенчавшимся провозглашением ее правителя императором.

Д.А. Ровинский упоминает гравюру, которая, по его описанию, почти повторяет эту конклюзию, но связана уже не с Елизаветой, а с Екатериной II: «В средине стоит Россия, в виде женщины, слева Петр, справа Елизавета Петровна; позади св. Владимир и Иоанн IV. Внизу стихи: «Сый владимеръ россiю врою посвети^љ… // да здравствуетъ екатерина летъ» [Ровинский, 1888, т. 3, стлб. 1726]. Обнаружить экземпляры этого листа в музейных собраниях не удалось (были предприняты попытки выявить гравюру в собраниях Государственного Эрмитажа, Государственного Русского музея, Научной библиотеки при Российской Академии художеств, Российской Национальной библиотеки, Государственного Исторического музея, Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Научно-исследовательского музея при Российской Академии художеств, Государственной Третьяковской галереи, Научной библиотеки МГУ имени М.В. Ломоносова, Санкт-Петербургского филиала Российской Академии наук). Нижний ярус Ровинский не описывает. Не исключено, что описание неполное, а Екатерину I исследователь назвал Елизаветой Петровной по ошибке. У Ровинского надпись приведена фрагментарно, в живописной «Конклюзии» часть ее стерта, в несохранившихся строках могла упоминаться и Екатерина I.

В Екатерининское время сопоставление Ивана Грозного и Петра Великого возникает не только в иллюстрациях к изданиям сочинения Крекшина. Его можно обнаружить в одном из ключевых литературных произведений эпохи – эпической поэме «Россияда» М.М. Хераскова (1779). В «Историческом предисловии» автор указывает, что «сам Петр Великий за честь поставлял в мудрых предприятиях сему государю [Ивану Грозному – Прим. автора] последовать» [Херасков, 1961, с. 178].

Количество произведений, построенных на сопоставлении Петра I и Ивана IV, очень ограниченно. Однако они появляются на протяжении всего XVIII и в начале XIX столетия – в Петровское, Анненское, Елизаветинское, Екатерининское и Александровское царствования. Сравнение этих государей стало одной из констант исторического сознания. Основа сопоставления может варьироваться: военные успехи на южных рубежах, общность целей Ливонской и Северной войн и главная идея, представленная независимо или же присутствующая в семантике произведения как следствие военного успеха, – рост международного престижа Российского государства, его эволюция от великого княжества к царству и от царства к империи. В XIX веке уподобление Петра Иоанну исчезает из изобразительного искусства. Это связано не только с изменением форм представления исторической темы, но и с оценкой правления Ивана IV, отчетливо прозвучавшей у Карамзина: «Добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти <…> народ <…> чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования; отвергнул или забыл имя Мучителя, данное ему современниками <…>. История злопамятнее народа!» [Карамзин, 2012, с. 780]. Слова историка правильнее было бы отнести не к народной славе, но к образу Ивана в государственной идеологии XVIII века, который позволил в искусстве возникнуть сопоставлению его с Петром Великим.

ИСТОЧНИКИ

1. Беляев О. П. Кабинет Петра Великаго или Подробное и обстоятельное описание восковаго его величества изображения, военной и гражданской одежды, собственноручных его изделий и прочих достопамятных вещей, лично великому сему монарху принадлежавших, ныне в Санктпетербургской императорской Кунст-камере сохраняющихся, : С присовокуплением к ним достоверных известий и любопытных сказани / О.П. Беляев. – Санкт-Петербург, 1793.

2. Берхгольц Ф.В. Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого, с 1721-го по 1725 год / Перевел с нем. И. Аммон. Ч. 1-4. – Москва, 1858.

3. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 8-9 / Н.М. Карамзин. – Москва, 2009.

4. Крекшин П.Н. Краткое описание славных и достопамятных дел императора Петра Великаго, его знаменитых побед и путешествий в разныя европейския государства, : Со многими важными и любопытства достойными произшествиями, : Представленное разговорами в царстве мертвых генерал-фельдмаршала и кавалера российских и Малтийскаго орденов графа Бориса Петровича Шереметева, боярина Федора Алексеевича Головина, боярина Шеина, и самого сего великаго императора с российским царем Иоанном Васильевичем, с шведским королем Карлом XII, израильским царем Соломоном и греческим царем Александром / П.Н. Крекшин. – Москва, 1808.

5. Пекарский П. П. Наука и литература въ Россіи при Петре Великомъ : изследованіе П. Пекарскаго / П.П. Пекарский. Т. 1-2. – Санкт-Петербург, 1862.

6. Писарев А.А. «Предметы для Художников из Российской Истории и прочих сочинений» // Северный Вестник. 1804. Ч. IV. №10. С. 9-37; 1804. Ч. IV. №11. С. 163-182; 1804. Ч. IV. №12. С. 241-259; 1805. Ч. V. №1. С. 12-31.

7. Писарев А.А. Предметы для художников, избранные из Российской Истории, Славенского Баснословия и из всех русских сочинений в стихах и в прозе / А.А.Писарев. [Ч. 1-2]. – Санкт-Петербург, 1807.

8. Ровинский Д.А. Подробный словарь русских гравированных портретов. Т. 1-4. – Санкт-Петербург, 1886-1889.

9. Херасков М.М. Избранные произведения. Москва – Ленинград, 1961.

10. Штелин Я. Я. Любопытныя и достопамятныя сказания о императоре Петре Великом : Изображающия истинное свойство сего премудраго государя и отца отечества Собранныя в течение сорока лет действительным статским советником Яковом Штелином. [Пер. с нем. яз. Т.П.Кирияк]. – Санкт-Петербург, 1786.

11. Stählin J., von. Originalanecdoten von Peter dem Grossen. Aus dem Munde angesehener Personen zu Moskau und Petersburg vernommen, und der Vergessehnheit entrissen von Jacob von Stählin. – Leipzig, 1785.

ЛИТЕРАТУРА

1. Агеева О.Г. Европеизация русского двора, 1700-1796 гг. / О.Г. Агеева. – Москва, 2006.

2. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1 / К.С. Аксаков. – Москва, 1861.

3. Анисимов Е.В. Петр Великий: личность и реформы / Е.В. Анисимов. – Санкт-Петербург, 2009.

4. Богословский М.М. Петр I. Материалы для биографии / М.М. Богословский. Т. 1-2. – Москва, 1940.

5. Болтунова Е.М. «От тебя, с тобою и к славе твоей»: Пётр II как Пётр I / Е.М. Болтунова // Российская история. 2016. № 2. С. 76-91.

6. Бусева-Давыдова И.Л. Иконостас Петропавловского собора в Санкт-Петербурге: К истолкованию иконографической программы / И.Л. Бусева-Давыдова // Петр Великий – реформатор России. Материалы и исследования. Вып. XIII. Государственный историко-культурный музей-заповедник "Московский Кремль". Москва , 2001. С. 160-166.

7. Вилинбахов Г.В. Эмблематика и государственная символика России Петровского времени / Г.В. Вилинбахов // Основателю Петербурга: Кат. выст.: [К 300-летию Санкт-Петербурга] – Санкт-Петербург, 2003. С. 76-89.

8. Голованова М.П. Реликвии российской истории из собрания Оружейной палаты Московского Кремля: Знамёна с образом Спаса Нерукотворного / М.П. Голованова // Гербовед. 2006. №5 (91). С.39-41.

9. Гусева Н.Ю., Пиотровский М.Б. М.В. Ломоносов и елизаветинское время: каталог выставки, [22 ноября 2011 г. - 10 марта 2012 г / авт.-сост.: Н.Ю. Гусева; авт. вступ. ст.: М.Б. Пиотровский, Н.Ю. Гусева]. – Санкт-Петербург, 2011.

10. Дмитриев Ю.Н. К истории одного памятника / Ю.Н. Дмитриев // Сообщения ГРМ. Вып. 4. – Москва, 1956. С. 58-61.

11. Добровольская М.А. Титульные гербы для похоронной процессии Петра I // Основателю Петербурга: Кат. выст.: [К 300-летию Санкт-Петербурга] – Санкт-Петербург, 2003. С. 402.

12. Евангулова О. С. Изобразительное искусство в России первой четверти XVIII в.: Проблемы становления художественных принципов Нового времени / О.С. Евангулова. – Москва, 1987.

13. Зелов Д.Д. Официальные светские праздники как явление русской культуры конца XVII – первой половины XVIII века: История триумфов и фейерверков от Петра Великого до его дочери Елизаветы / Д.Д. Зелов. – Москва, 2010.

14. Каган Ю.О. Еще раз о Доршевой серии портретов русских князей и царей. Историографический аспект и новые материалы / Ю.О. Каган // Из истории петровских коллекций. Сб.науч.ст. памяти Н.В. Калязиной. Санкт-Петербург, 2000. С. 27-65.

15. Копелев Д.Н. Аллегорические изображения Петра Великого как компонент имперской мифологии: образ Нептуна / Д.Н. Копелев // Геральдика: Исследования и практика (Труды Гос. Эрмитажа. Т. 84). Санкт-Петербург, 2017. С. 46-59.

16. Кротов П.А. «Прекрасных вымыслов плетя искусно нить…»: как при Елизавете Петровне сочинили историю Петра Великого / П.А. Кротов // Родина, 2009, 2. С. 51-53.

17. Кулименева И.Е. Западноевропейские источники и особенности иконографии гравюры Питера Пикарта «Петр I в родословии» («Апофеоз Петра I») / И.Е. Кулименева // Петровское время в лицах – 2016 (Труды Гос. Эрмитажа LXXXIII). – Санкт-Петербург, 2016. С. 201-211.

18. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки тенденции «Москва – третий Рим» в идеологии Петра Великого: проблеме средневековой традиции в культуре барокко / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский // Художественный язык средневековья. – Москва, 1982. С. 236-249.

19. Матвеев В.Ю. К трактовке образа Афины-Минервы в искусстве петровского времени / В.Ю. Матвеев // Русское искусство в Эрмитаже: сб. статей. Санкт-Петербург, 2003. С. 91-104.

20. Моисеева Г. Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII века / Г.Н. Моисеева. – Ленинград, 1980.

21. Мутья Н.Н. Иван Грозный: историзм и личность правителя в отечественном искусстве XIX-XX вв / Н.Н. Мутья. – Санкт-Петербург, 2010.

22. Нащокина М.В. Античные мотивы в триумфальных сооружениях Петра Великого в Москве рубежа XVII-XVIII веков / М.В. Нащокина // Барокко в России / Гос. институт искусствознания. Москва, 1994. С. 100-109.

23. Панченко А.М., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха / А.М. Панченко, Б.А. Успенский // Труды отдела древнерусской литературы. 1983. Т. 37. С. 54-78.

24. Погосян Е.А. Петр I – архитектор российской истории / Е.А. Погосян. – Санкт-Петербург, 2001.

25. Рогов К.Ю. Три эпохи русского барокко / К.Ю. Рогов // Тыняновский сборник. Вып. 12. Москва, 2006.

26. Рязанцев И.В. Скульптура в России. XVIII – начало XIX века. Очерки / И.В. Рязанцев. – Москва, 2003. С. 112-114.

27. Сариева Е.А. Фейерверки в России XVIII века / Е.А. Сариева // Развлекательная культура России 18 – 19 веков. – Санкт-Петербург, 2000. C. 88-97.

28. Соколов Р.А. Александр Невский в государственной и церковной идеологии в 1710-1720-е годы / Р.А. Соколов. Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». 2014. Вып. 3. С. 18-23.

29. Соловьев Е.А. Иоанн Грозный, его жизнь и государственная деятельность: биографический очерк Е.А. Соловьева: с портретом Иоанна Грозного, гравированным в Лейпциге Геданом / Е.А. Соловьев. – Санкт-Петербург, 1893.

30. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 3. Т. 5-6 / С.М. Соловьев. – Москва, 2001.

31. Тюхменева Е. А. Искусство триумфальных врат в России первой половины XVIII века : проблемы панегирического направления / Е.А. Тюхменева. – Москва, 2005.

32. Тюхменева Е.А. К истории сочинения и осуществления программ произведений искусства в России в первой половине – середине XVIII века // Императорская Академия художеств. Документы и исследования. Москва, 2010. С. 313-331.

33. Уортман Р.С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии / Р.С. Уортман. – Москва, 2002.

34. Филюшкин А.И. Титулы русских государей / А. И. Филюшкин. – Москва, 2006.

35. Чубинская В.Г. К вопросу об идентификации портретов правителей России в династических сериях / В.Г. Чубинская // Русский исторический портрет. Эпоха парсуны: Материалы конференции (Труды Гос. Исторического музея. Выпуск 155). – Москва, 2006. С. 162-182.

36. Madariaga I. Tsar into Emperor: The Title of Peter the Great / I. da Madariaga // Politic and Culture in Eighteenth-Century Russia: Collected Essays by Isabel de Madariaga. London & New York, 1998. P. 15-39.

37. Marcialis N. Caronte e Caterina: dialoghi dei morti nella letteratura russa del XVIII secolo / N. Marcialis. (Pubblicazioni del Dipartimento di lingue e letterature comparate della II Università degli studi di Roma ; 1). – Rome, 1989.

38. Telesko W. Maria Theresia. Ein europäischer Mythos / W. Telesko. – Wien, Köln, Weimar, 2012.

SOURCES

1. Beliaev, Osip. Kabinet Petra Velikago [Study-room of Peter the Great], Saint-Petersburg, 1793.

2. Bergholz, Friedrich von. Dnevnik kamer-iunkera Berkhgol'tsa, vedennyi im v Rossii v tsarstvovanie Petra Velikogo, s 1721-go po 1725 god [Diary of Valet de Chambre Bergholz in Russia in the Time of Peter the Great, 1721-1725], Parts 1-4, Moscow, 1858.

3. Karamzin, Nikolai. Istoria gosudarstva Rossiiskogo [The History of the Russian State], Vol. 8-9, Moscow, 2009.

4. Kheraskov, Mikhail. Izbrannye proizvedeniia [Selected Works], Moscow – Leningrad, 1961.

5. Krekshin, Petr. Kratkoe opisanie slavnykh i dostopamiatnykh del imperatora Petra Velikago, ego znamenitykh pobed i puteshestvii v raznyia evropeiskiia gosudarstva [Concise Description of Glorious and Memorable Deeds of Emperor Peter the Great, his Famous Victories and Travels in Various European States], Moscow, 1808.

6. Pekarskii, Petr. Nauka i literatura v Rossіi pri Petre Velikom [Science and Literature in Russia in the Time of Peter the Great], Vol. 1-2, Saint-Petersburg, 1862.

7. Pisarev, Aleksandr. Predmety dlia Khudozhnikov iz Rossiiskoi Istorii i prochikh sochinenii [Subjects for Painters from Russian History and Other Literary Pieces], in: Severnyi Vestnik [Northern Newsletter], 1804, Part IV, no. 10, pp. 9-37; 1804, Part IV, no.11, pp. 163-182; 1804, Part IV, no. 12, pp. 241-259; 1805, Part V, no. 1, pp. 12-31.

8. Pisarev, Aleksandr. Predmety dlia khudozhnikov, izbrannye iz Rossiiskoi Istorii, Slavenskogo Basnosloviia i iz vsekh russkikh sochinenii v stikhakh i v proze [Subjects for Painters from Russian History, Slavic Fables and All Russian Literary Works in Poetry and Prose], Part 1-2, Saint-Petersburg, 1807.

9. Rovinskii, Dmitrii. Podrobnyi slovar’ russkikh gravirovannykh portretov [Comprehensive Dictionary of Russian Engraved Portraits], Vol. 1-4, Saint-Petersburg, 1886-1889.

10. Stählin J., von. Liubopytnyia i dostopamiatnyia skazaniia o imperatore Petre Velikom [Curious and Memorable Stories about Emperor Peter the Great]. Saint-Peterburg, 1786.

11. Stählin J., von. Originalanecdoten von Peter dem Grossen. Aus dem Munde angesehener Personen zu Moskau und Petersburg vernommen, und der Vergessehnheit entrissen von Jacob von Stählin, Leipzig, 1785.

REFERENCES

1. Ageeva, Olga. Evropeizatsiia russkogo dvora, 1700-1796 gg. [Europeization of Russian Court, 1700-1796], Moscow, 2006.

Aksakov, Konstantin. Polnoe sobranie sochinenii Konstantina Sergeevicha Aksakova [Complete Works of Konstantin Aksakov], Vol. 1, Moscow, 1861.

2. Anisimov, Evgenii. Petr Velikii: lichnost’ i reform [Peter the Great: Personality and Reforms], Saint-Petersburg, 2009.

3. Bogoslovskii, Mikhail. Petr I. Materialy dlia biografii [Peter I. Materials for Biography], Vol. 1-2, Moscow, 1940.

4. Boltunova, Ekaterina. «Ot tebia, s toboiu i k slave tvoei»: Petr II kak Petr I [“From thee, by thee, and for thy glory”: Peter II as Peter I], in: Rossiiskaia istoriia [Russian HIstory]. №2. 2016. P. 76-91.

5. Buseva-Davydova, Irina. Ikonostas Petropavlovskogo sobora v Sankt-Peterburge: K istolkovaniiu ikonograficheskoi programmy [Iconostasis of Peter-and-Paul Cathedral in Saint-Petersubrg: To the Interpretation of the Programme of Iconography], in: Petr Velikii – reformator Rossii. (Materialy i issledovaniia. Vyp. XIII. Gosudarstvennyi istoriko-kul’turnyi muzei-zapovednik “Moskovskii Kreml”) [Peter the Great – Reformator of Russian History (Materials and Studies. Issue 13. Moscow Kremlin museums)], Moscow, 2001. P. 160-166.

6. Chubinskaia, Valentina. K voprosu ob identifikatsii portretov pravitelei Rossii v dinasticheskikh seriiakh [To the Question of Identification of Portraits of Russian Rulers in Dynastic Series], in: Russkii istoricheskii portret. Epokha parsuny: Materialy konferentsii (Trudy Gos. Istoricheskogo muzeia. Vypusk 155) [Russian Historical Portrait. The Epoch of Parsuna: Materials of the Conference (Works of the State Historical Museum)], Moscow, 2006, S. 162-182.

7. Dmitriev, Iurii. K istorii odnogo pamiatnika [To the History of a Work of Art], in Soobshcheniia GRM [Reports of the State hermitage Museum], vol. 4, Moscow, 1956, pp. 58-61.

8. Dobrovol’skaia, Magdalina. Titul’nye gerby dlia pokhoronnoi protsessii Petra I [Title Coats-of-Arms for the Funeral Procession of Peter I], in: Osnovateliu Peterburga: Kat. vyst.: K 300-letiiu Sankt-Peterburga [To the Founder of Saint-Petersburg: Exhibition Catalogue: To Tricentinary of Saint-Petersburg], Saint-Petersburg, 2003, p. 402.

9. Evangulova, Olga. Izobrazitel’noe iskusstvo v Rossii pervoi chetverti XVIII v.: Problemy stanovleniia khudozhestvennykh printsipov Novogo vremeni [Russian Art of the First Quarter of the 18^th Century: Problems of Formation of Artistic Principles of Modern Time], Moscow, 1987.

10. Filiushkin, Aleksander. Tituly russkikh gosudarei [Titles of the Russian Rulers], Moscow, 2006.

11. Golovanova, Marina. Relikvii rossiiskoi istorii iz sobraniia Oruzheinoi palaty Moskovskogo Kremlia: Znamena s obrazom Spasa Nerukotvornogo , in: Gerboved [Expert of the Coat-of-Arms], 2006, no. 5 (91, pp. 39-41.

12. Guseva, Natalia, Piotrovskii, Mikhail. M.V. Lomonosov i elizavetinskoe vremia: katalog vystavki [Mikhail Lomonosov and the Time of Elisabeth: Exhibition Catalogue], Saint-Petersburg, 2011.

13. Kagan, Iuliia. Eshche raz o Dorshevoi serii portretov russkikh kniazei i tsarei. Istoriograficheskii aspekt i novye materialy [Again about a Series of Portraits of Russian Princes and Tsars by I. Dorsch. Historiography and New Materials], in: Iz istorii petrovskikh kollektsii. Sb.nauch.st. pamiati N.V.Kaliazinoi [From the History of Petrine Collections], Saint-Petersburg, 2000.

14. Kopelev, Dmitrii. Allegoricheskie izobrazheniia Petra Velikogo kak komponent imperskoi mifologii: obraz Neptuna [Allegorical Depictions of Peter the Great as a Component of Imperial Mythology: the Image of Neptune], in: Geral’dika: Issledovaniia i praktika (Trudy Gos. Ermitazha. Vol. 84) [Heraldy: Research and Practice (Transcations of the State Hermitage Museum)], Saint-Petersburg, 2017.

15. Krotov, Pavel. “Prekrasnyh vymyslov pletja iskusno nit’…”: kak pri Elizavete Petrovne sochinili istoriju Petra Velikogo [“Around the work his ornaments he pours… ”: how the Story of Peter the Great was Composed in the Time of Elizabeth], in Rodina [Motherland]. №2. 2009. P. 51-53.

16. Kvlividze, Nina. Sviashchennyi obraz tsaria v moskovskoi zhivopisi [Sacred Image of Tsarstvo in Moscow Painting], in: Sviashchennoe telo korolia: Ritualy i mifologii vlasti [Sacred Body of the King: Rituals and Mythology of Power], Moscow, 2006. P. 430-439.

17. Lotman Iurii, Uspenskii Boris. Otzvuki tendentsii “Moskva – tretii Rim” v ideologii Petra Velikogo: probleme srednevekovoi traditsii v kul’ture barokko [Echo of the Trend “Moscow – the Third Rome” in Ideology of Peter the Great: Problems of Medieval Tradition in Baroque Culture], in: Khudozhestvennyi iazyk srednevekov’ia [Artistic Language of the Miggle Ages], Moscow, 1982. P. 236-249.

18. Kulimeneva I.E. Zapadnoevropeiskie istochniki i osobennosti ikonografii graviury Pitera Pikarta “Petr I v rodoslovii” (“Apofeoz Petra I”) [Western-European Sources and Peculiar Features of Iconography of Pieter Picart’s Emgraving “Peter I and his Ancestry”, in: Petrovskoe vremia v litsakh – 2016 (Trudy Gos. Ermitazha LXXXIII) [Personalities from Peter the Great’s Time – 2016 ], Saint-Petersburg, 2016, pp. 201-211

19. Madariaga, Isabel da. Tsar into Emperor: The Title of Peter the Great, in: Politic and Culture in Eighteenth-Century Russia: Collected Essays by Isabel de Madariaga, London & New York, 1998. P. 15-39.

20. Marcialis, Nicoletta. Caronte e Caterina: dialoghi dei morti nella letteratura russa del XVIII secolo (Pubblicazioni del Dipartimento di lingue e letterature comparate della II Università degli studi di Roma ; 1), Rome, 1989.

21. Matveev, Vladimir. K traktovke obraza Afiny-Minervy v iskusstve petrovskogo vremeni [To the Interpretation of the Image of Athena-Minerva in Russian Art of Petrine Time], in: Russkoe iskusstvo v Ermitazhe: sb. Statei [Russian Art in the Hermitage: Collection of Works], Saint-Petersburg, 2003. P. 91-104.

22. Moiseeva, Galina. Drevnerusskaia literatura v khudozhestvennom soznanii i istoricheskoi mysli Rossii XVIII veka [Old Russian Literature in Artistic Consciousness and Historical Thought of 18^th-century Russia], Leningrad, 1980.

23. Mut’ia, Natalia. Ivan Groznyi: istorizm i lichnost’ pravitelia v otechestvennom iskusstve XIX-XX vv. [Ivan the Terrible: Historicism and a Person of a Monarch in Russian Art of the 19^th-20^th Centuries], Saint-Petersburg, 2010.

24. Nashchokina, Maria. Antichnye motivy v triumfal’nykh sooruzheniiakh Petra Velikogo v Moskve rubezha XVII – XVIII vekov [Ancient Motives in Triumphal Constructions of Peter the Great in Moscow at the Turn of the 17^th – 18^th Centuries], in: Barokko v Rossii [Baroque in Russia], Moscow, 1994. P. 100-109.

25. Panchenko, Aleksandr, Uspenskii, Boris. Ivan Groznyi i Petr Velikii: kontseptsii pervogo monarkha [Ivan the Terrible and Peter the Great: Concepts of the First Monarch], in: Trudy otdela drevnerusskoi literatury [Works of the Department of Old Russian Literature], 1983, Vol. 37, pp. 54-78.

26. Pogosian, Elena. Petr I – arkhitektor rossiiskoi istorii [Peter I – Architect of Russian History], Saint-Petersburg, 2001.

27. Riazantsev, Igor. Skul’ptura v Rossii. XVIII – nachalo XIX veka. Ocherki [Sculpture in Russia. The 18^th – Beginning of the 19^th Century. Essays], Moscow, 2003, pp. 112-114.

28. Rogov, Kirill. Tri epokhi russkogo barokko [Three Epochs of Russian Baroque], in: Tynianovskii sbornik [Collection of works in Honour of Iurii Tynianov], Issue 12, Moscow, 2006.

29. Sarieva, Elena. Feierverki v Rossii XVIII veka [Fireworks in Russia in 18^th Cnetury]. In: Razvlekatel'naja kul'tura Rossii 18-19 vekov [Entertainment Culture of Russia in the 18^th-19^th Centuries], Saint-Petersburg, 2000. P. 88-97.

30. Sokolov, Roman. Aleksandr Nevskii v gosudarstvennoi i tserkovnoi ideologii v 1710-1720-e gody [Alexander Nevsky in State and Church Ideology of the 1710s-1720s], in: Vestnik Udmurtskogo universiteta. Seriia “Istoriia i filologiia” [Newsletter of the University of Udmurtia. Series “History and Philologt”]. №3. 2014. P. 18-23.

31. Solov’ev, Evgenii. Ioann Groznyi, ego zhizn’ i gosudarstvennaia deiatel’nost’: biograficheskii ocherk E.A. Solov’eva: s portretom Ioanna Groznogo, gravirovannym v Leiptsige Gedanom [Ivan the Terrible, His Life and State Activity: Biographical Essay by E. Solov’ev: with a Portrait of Ivan the Terrible engraved in Leipzig by Gedan], Saint-Petersburg, 1893.

32. Solov’ev, Sergei. Istoriia Rossii s drevneishikh vremen [Russian History from Ancient Times], Book 3, Vol. 5-6, Moscow, 2001.

33. Telesko, Werner. Maria Theresia. Ein europäischer Mythos, Wien, Köln, Weimar, 2012.

34. Tiukhmeneva, Ekaterina. Iskusstvo triumphal’nykh vrat v Rossii pervoi poloviny XVIII veka: problemy panegiricheskogo napravleniia [The Art of Triumphal Arches in Russia in the First Half of the 18^th Century: Problems of Panegyric Trend], Moscow, 2005.

35. Tiukhmeneva, Ekaterina. K istorii sochineniia i osushchestvleniia programm proizvedenii iskusstva v Rossii v pervoi polovine – seredine XVIII veka [To the History of Composition and Realisation of Programmes of Art Works in Russia in the First Half – the Middle of the 18^th Century], in: Imperatorskaia Akademiia khudozhestv. Dokumenty i issledovaniia [Imperial Academy of Fine Arts. Documents], Moscow, 2010. P. 313-331.

36. Vilinbakhov, Georgii. Emblematika i gosudarstvennaia simvolika Rossii Petrovskogo vremeni [Emblematics and State Symbolics of Petrine Time], in: Osnovateliu Peterburga: Kat. vyst.: K 300-letiiu Sankt-Peterburga [To the Founder of Saint-Petersburg: Exhibition Catalogue: To Tricentinary of Saint-Petersburg], Saint-Petersburg, 2003, pp. 76-89.

37. Wortman, Richard. Stsenarii vlasti: Mify i tseremonii russkoi monarkhii [Scenarios of Power: Myths and Ceremonies of the Russian Monarchy], Moscow, 2002.

38. Zelov, Dmitrii. Ofitsial’nye svetskie prazdniki kak iavlenie russkoi kul’tury kontsa XVII – pervoi poloviny XVIII veka: Istoriia triumfov i feierverkov ot Petra Velikogo do ego docheri Elizavety [Official Secular Fests as a Phenomenon of Russian Culture of the End of the 17^th-First Half of the 18^th Century: History of Triumphs and Fireworks from Peter the Great to his Daughter Elizabeth], Moscow, 2010.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Рис. 1. Неизвестный художник. «Се внемлет Иоанн, что в жизни Петр творил. Как грады покорил и как врагов разил» (иллюстрация к «Краткому описанию славных и достопамятных дел императора Петра Великого…» П.Н. Крекшина. М., 1808). Гравюра резцом. 16,0×11,0 см. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. Инв. №74818.

Рис. 2. Неизвестный художник. Конклюзия на престолонаследие. Россия, после 15 октября 1742 г. Холст; масло. 93,0x74,0 см. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург. Инв. №ЭРЖ-2897.

СНОСКИ