E.V. GLADKIKH The unrealized projects of the Moscow Museum of applied sciences in the first Alexander garden: the materials towards a history of Russian architecture of the 1870th

THE UNREALIZED PROJECTS OF THE MOSCOW MUSEUM OF APPLIED SCIENCES IN THE FIRST ALEXANDER GARDEN: THE MATERIALS TOWARDS A HISTORY OF RUSSIAN ARCHITECTURE OF THE 1870th
UDC 727.7+727.7:502
Author: Gladkikh Elena Vasilevna, Graduate student of Department of History and Theory of Applied Art and Design, Moscow State Academy of Industrial and Applied Arts named after S.G. Stroganov (9., Volokolamskoye St., Moscow, Russia, 125080), e-mail: egladkih@mail.ru
ORCID ID: 0000-0002-4395-9743
Summary: The article devoted to the story of the creation of The Moscow Museum of applied sciences in the first Alexander garden in 1870th, which marks the early effort to apply the pavilion display system to native urban-planning practice. The unrealized projects were created by the prominent architects such as N.V. Nikitin, L.V. Dal’, N.A. Shokhin, A.S. Kaminskij. The designing of the museum pavilions presents the nature of the architects’ style search specifically in the light of the Russian style state support. The Russian style application in the free-expended ensemble was elaborated in the projects as well as its uses for the public buildings’ facades. The author puts emphasis on the scientific, organizational and financial matters in view its dramatic impact on the projects fate.
Keywords: The Moscow Museum of applied sciences, the first Alexander garden, A.P. Bogdanov, eclecticism, the Russian architecture of the XIX century

НЕОСУЩЕСТВЛЁННЫЕ ПРОЕКТЫ МОСКОВСКОГО МУЗЕЯ ПРИКЛАДНЫХ ЗНАНИЙ В ПЕРВОМ АЛЕКСАНДРОВСКОМ САДУ: МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ РУССКОЙ АРХИТЕКТУРЫ 1870-х ГОДОВ
УДК 727.7+727.7:502
Автор: Гладких Елена Васильевна, аспирант кафедры Истории и теории декоративного искусства и дизайна Московской государственной художественно-промышленной академии им. С.Г. Строганова (125080, Москва, Волоколамское ш., 9), e-mail: egladkih@mail.ru
ORCID ID: 0000-0002-4395-9743
Аннотация: В статье освещена история организации Московского Музея прикладных знаний в первом Александровском саду в 1870-х годах, связанная с ранним опытом внедрения распространенной в Европе музейной павильонной системы в отечественную градостроительную практику. Оставшиеся неосуществлёнными проекты музея были созданы передовыми архитекторами, в том числе Н.В. Никитиным, Л.В. Далем, Н.А. Шохиным, А.С. Каминским. В проектах музейных павильонов нашли отражение стилистические поиски архитекторов, проходившие в контексте предпочтения государственной властью русского стиля. В частности, была открыта возможность применения русского стиля для ансамблей с органично развивающейся планировочной структурой, а также для оформления фасадов общественных зданий. Особое внимание автор уделяет научным, организационным и финансовым вопросам учреждения Музея, критично повлиявшим на судьбу проектов.
Ключевые слова: Московский Музей прикладных знаний, Александровский сад, А.П. Богданов, эклектика, русская архитектура XIX века

Ссылка для цитирования:
Гладких Е.В. Неосуществлённые проекты Московского Музея прикладных знаний в первом Александровском саду: материалы к истории русской архитектуры 1870-х годов / Е.В. Гладких // Артикульт. 2019. 34(2). С. 119-145. DOI: 10.28995/2227-6165-2019-2-119-145

download pdf

Московский Музей прикладных знаний (Политехнический) открылся для публики 30 ноября 1872 года. Коллекции московской Политехнической выставки, составившие основу музейного собрания, временно были размещены в доме Степанова – бывшем помещении Яхт-Клуба (Пречистенка, 7). Проектирование постоянных музейных зданий, предполагаемых к возведению на Лубянской площади и в первом Александровском саду, стало событием в архитектурной жизни Москвы, в котором нашли отражение стилистические и градостроительные поиски. Особый интерес представляют проекты, созданные для первого Александровского сада в силу того, что вложенная в них идея павильонного устройства осталась тогда неосуществленной, в отличие от возведенного здания Политехнического музея на Лубянской площади.

Сведения о планировании в 1870-х годах музейных павильонов в первом Александровском саду содержатся в ряде исследований. Труды по истории архитектуры и градостроительства указывают на проект музейных павильонов, составленный московским архитектором Н.В. Никитиным [Кириченко, 2007, с. 50, 52; Градостроительство, 2010, с. 146]. Наибольшее внимание проекту Н.В. Никитина уделяет В.Г. Лисовский, анализируя его значение для будущего пути развития русского стиля в городской среде [Лисовский, 2009, с. 269-270].

Основными источниками материалов о проектах Музея прикладных знаний в первом Александровском саду, в том числе и графических, являются издания Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (ИОЛЕАиЭ), в среде которого возник замысел основания общеобразовательного музея в Москве, объединяющего различные специальные собрания по прикладному естествознанию и политехнике. Особую ценность опубликованные материалы обретают в связи с гибелью при пожаре в 1905 году почти всех художественных коллекций Архитектурного отдела Политехнического музея, в том числе рисунков и проектов А.С. Каминского, Н.А. Шохина, И.С. Китнера, Д.Н. Чичагова, И.А. Монигетти и других [Отчет, 1906, c. 23].

Главный подвижник и энтузиаст учреждения Музея прикладных знаний, член-основатель ИОЛЕАиЭ, А.П. Богданов поставил впервые вопрос об учреждении естественноисторического музея в 1867 году и по прошествии двух лет предпринял попытку приблизиться к намеченной цели, предложив устроить Политехническую выставку. Программа выставки, первоначально включавшая коллекции по естественной истории, была расширена за счет технического отдела, в том числе практических приложений физико-химических и технических знаний к промышленности, горному делу, сельскому хозяйству и быту. Предложение, сделанное А.П.Богдановым, первоначально большинству членов ИОЛЕАиЭ показалось неосуществимым из-за обширности программы выставки и количества требуемых средств. Общество, ставившее саму возможность проведения выставки под сомнение, считало преждевременным обсуждать ее результаты и тем более оглашать планы по устройству музея [Известия, Т. XV, 1874, с. 54-55].

В основу реализации замысла был положен опыт лондонской Всемирной выставки 1851 года, давшей начало Хрустальному дворцу и Кенсингтонскому музею как общеобразовательным музеям. А.П. Богданов, успешно испробовавший английский сценарий для создания Дашковского этнографического музея и антропологического собрания при кафедре Московского университета, рассчитывал, что успех Политехнической выставки, задуманной как временный, но цельный по своей идее музей, послужит основанием для его учреждения на постоянной основе [Там же, c. 54].

Однако в 1870 году потребовалось немедленное вынесение замысла ИОЛЕАиЭ на официальный уровень. Причиной тому стала деятельность особой правительственной Комиссии, образованной с целью обсуждения вопроса об основании всероссийского Политехнического музея в Москве или Санкт-Петербурге, а также о наиболее полезном употреблении экспонатов, которые будут собраны на петербургской Мануфактурной и московской Политехнической выставке. Опасения, что музей будет устроен исключительно в Петербурге, требовали решительных мер от Общества. По инициативе городского головы, члена ИОЛЕАиЭ, князя В.А. Черкасского на заседании Московской общей Думы 7 мая 1870 года гласный А.П. Богданов, указав на поставленный вопрос о выборе города, предложил создать специальную думскую Комиссию по устройству в Москве центрального политехнического музея [Известия, Т. XV, 1874, с. 3]. Главной задачей Комиссии было обосновать необходимость устройства музея именно в Москве. Московская Дума признала необходимым устройство музея в первопрестольной и по совету князя В.А. Черкасского приняла решение о пожертвовании близкого от центра и достаточно обширного места на Лубянской площади, о чем было подано ходатайство Александру II [Там же, с. 11].

Одновременно с думской Комиссией, при ИОЛЕАиЭ действовала Комиссия, учрежденная 12 июня 1870 года для выработки примерной программы музея и плана необходимого здания. Результатами работы Комиссии при Обществе стала предварительная программа музея, разделенная на два главных отдела: технический, состоящий из сельскохозяйственного, технологического и строительного собраний; и основных наук, включающий собрания физико-химическое, зоологическое, ботаническое и геолого-минералогическое. Кроме указанных, предполагалось устроить учебный отдел [Там же, с. 32-33]. На основании программы были разработаны два предварительных проекта единого здания музея, включающего все отделы, архитектором Н.А. Шохиным и архитекторами Д.Н. Чичаговым, Н.В. Никитиным. К.Ю. Шульцем и А.А. Семеновым (проекты хранятся в ОПИ ПМ). По мнению архитекторов, на ассигнованные правительством 500 000 рублей надо было построить несгораемое и достаточное для размещения имеющихся предметов здание. В проектах была заложена возможность расширения здания с течением времени и по мере увеличения средств и предметов, без изменения общего размещения музея и без существенных его переделок. Комиссия сочла представленные данные полезными для составления программы музея, в том числе и для конкурса, в случае его объявления [Там же, с. 37].

Ходатайство думской Комиссии, поданное Александру II, увенчалось успехом. 26 апреля 1871 года император одобрил безвозмездную передачу Лубянской площади для постройки здания Музея прикладных знаний и повелел ассигновать из государственного казначейства от 400 000 до 500 000 рублей с отпуском примерно в течение пяти лет, в дополнение к имеющимся в распоряжении города денежным средствам [Известия Т. Х, в. 1, 1872, с. 1]. Ассигнация должна была пойти на покрытие части издержек по постройке здания в Москве, проект которого в своем завершенном виде был оценен в полтора миллиона рублей. Размер пожертвованной суммы определился исходя из дохода от предполагаемой продажи здания Соляного городка в Санкт-Петербурге, который мог бы быть направлен на строительство московского музея. Данная мера вела бы к уничтожению музея в столице, поэтому ее заменили на ассигнацию равной суммы из государственных источников [ЦГА Москвы. Ф. 227. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 19 об. – Л. 20]. Таким образом, предполагалось учреждение музея прикладных знаний как в Москве, так и в Санкт-Петербурге, но центральным государственным был признан московский, несмотря на то, что вопрос о нем был официально поднят после заявления о петербургском [Известия, т. XV, 1874, с. 42].

Правительственная поддержка и успех Политехнической выставки не оставили сомнений в учреждении Музея в Москве. Для этой цели 23 сентября 1872 года, по примеру санкт-петербургского Комитета по устройству музея прикладных знаний в Соляном городке, был основан самостоятельный московский Комитет для устройства Музея прикладных знаний и заведывания им (далее Комитет), в состав которого вошли думская и учрежденная при ИОЛЕиАЭ комиссии [Известия, Т. XV, 1874, с. 34]. Комитету предстояло обеспечить коллекции Музея прикладных знаний постоянным зданием до 1 сентября 1876 года, то есть до срока окончания аренды временного помещения в доме Степанова.

24 января 1873 года А.П. Богданов, непременный член Комитета, высказал мнение о выборе места для возведения постоянного Музея прикладных знаний, подвергая сомнению удобство Лубянской площади в сравнении с преимуществами Александровского сада. По его словам, до проведения Политехнической выставки главная забота заключалась в том, чтобы вынести сам факт учреждения музея из-под сомнения путем приобретения земли для строительства здания или готового помещения. Московская дума, будучи ограничена выбором из принадлежащих городу мест, не могла располагать более удобными участками, имеющимися у других ведомств. Следовательно, решение о пожертвовании Лубянской площади было принято тогда, когда вопрос о лучших условиях для размещения отдельных отделов являлся преждевременным и не мог быть поставлен. Однако после окончания Политехнической выставки, явившейся истинным началом музея, рельефно выступили достоинства павильонного устройства. Неудобство единого здания подтвердилось при размещении коллекций во временном помещении в доме Степанова. А.П. Богданов предложил применить тип павильонного устройства для нового музея, достоинства которого, в том числе возможность сделать экспозиции наглядными и привлекательными для публики, были очевидны из опыта «столицы естественноисторических знаний» – Парижского музея естественной истории, Сада растений в Париже и садов Кью близ Лондона. Кроме того, в пользу павильонного устройства говорил успех Всемирной выставки в Париже в 1867 году, а затем и Политехнической выставки в Москве, занимавшей в том числе Александровские сады, которые оказывались теперь наиболее подходящим местом для возведения павильонов музея.

Преимущества размещения музея в садах, по мнению А.П. Богданова, также заключались в том, что разделение коллекций на павильоны позволит вести строительство постепенно. Это являлось важным условием, так как ассигнации в размере от 400 000 до 500 000 рублей было недостаточно для возведения одного здания, способного вместить все принадлежащие музею предметы. Также наиболее вероятно привлечение частных жертвователей, находящих более привлекательным быть единственным благотворителем целого павильона, а не одним из участников общего дела. Кроме того, постройки в садах, в окружении декоративной растительности, потребовали бы меньших затрат на архитектурные украшения, а обширные железные здания Ботанического и Морского отдела, оставшиеся от выставки, могут использоваться для выставок или склада [Известия, Т. XV, 1874, с. 69-75]. На основании мнения А.П. Богданова Комитет единогласно постановил признать Александровские сады сравнительно с Лубянской площадью более удобными для устройства и будущего развития музея и ходатайствовать об их передаче [Там же, с. 75].

Ходатайство о передаче Александровских садов, находящихся в ведении Дворцовой конторы, Музею прикладных знаний было дополнено примерным проектом расположения построек, составленным архитектором, членом ИОЛЕАиЭ и Комитета Н.В. Никитиным [Известия, т. XXII. Приложение. 1876, с. 17].

Проект Н.В. Никитина вошел в специальную литературу по истории архитектуры и градостроительства как проект Сельскохозяйственного музея, предполагаемый к реализации, но неосуществленный из-за нехватки средств. Но в действительности составленный Н.В. Никитиным проект имел исключительно репрезентативную функцию и не предполагался к осуществлению. Он был создан до испытания грунта в первом Александровском саду, в недрах которого заключена река Неглинка, а также до утверждения программы музейных отделов. Вероятно, по мнению А.П. Богданова, проект, выдержанный в русском стиле, имел больше шансов соискать ходатайству одобрение. Действительно, как окажется впоследствии, вопрос о стиле музейных построек окажется принципиальным для государственной власти.

Для истории архитектуры изначальная несбыточность проекта не означает отсутствие результата. Русский стиль, примененный для оформления павильонной системы, был выведен Н.В. Никитиным на уровень градостроительной задачи (рис. 1).

_{^{Рис. 1. Проект Музея прикладных знаний в первом Александровском саду. Сверху: аксонометрия. Снизу: план. Арх. Н.В. Никитин. 3 февраля 1873 год.}}

Живописный музейный городок, логично и рационально введенный в пространство сада, находился в гармонии с ансамблем Кремля. Родство постройкам придавали элементы крепостной архитектуры – шатровые башни с машикулями, фланкирующие павильоны. Решение кровли с бочками и гребнями является апелляцией к памятнику эпохи высшего расцвета Московского царства – Коломенскому дворцу. Дробность масс и утонченность деталей сообщает павильонам относительную хрупкость на фоне древних башен, заменяя подчинение одного ансамбля другому их контрастом. Проследить ход творческой мысли Н.В. Никитина в некоторой мере могут сохранившиеся эскизы к музейным павильонам. Музей, как продолжение Политехнической выставки, наследовал и ее посвящение первому русскому императору, что зафиксировано в эскизе монумента Петру I, который предполагался к установке в центре первого Александровского сада (рис. 2).

_{^{Рис. 2. Эскизы павильонов Музея прикладных знаний в первом Александровском саду и монумента Петру I. Арх. Н.В. Никитин. 1873 год.}}

Согласно приложенному к ходатайству проекту, павильон, расположенный у входа с Воскресенской площади, был предназначен для технического отдела, а также для библиотеки и зала заседания ИОЛЕАиЭ. Справа от него, вдоль ограды сада, находился отдел Сельского хозяйства, затем – корпус Учебного отдела, далее, напротив манежной церкви Святого Николая, – помещения для аудиторий. Перечисленные павильоны соединены крытыми переходами. Параллельно кремлевской стене расположились два одинаковых павильона, предназначенные для крупных экспонатов технического отдела и постоянных выставок. Для их возведения предполагалось использовать скрытые за кирпичной кладкой конструкции железных отделов Политехнической выставки – Ботанического, сохранившего свое расположение, и Морского, перенесенного с Кремлевской набережной. Коллекции по прикладной зоологии – рыбоводству, пчеловодству и шелководству – размещены в трех отдельных постройках в глубине сада. Отраженная в проекте программа показывает, что все музейные отделы, в том числе естественноисторический, технический и учебный, расположены в первом Александровском саду, а для Лубянской площади, вероятно, предполагалась роль доходной статьи или места для расширения музея в будущем.

Строение, отмеченное на плане у левого пандуса Троицкого моста, являлось кофейной галереей, существовавшей до проведения выставки и так и оставшейся единственным зданием в первом Александровском саду (рис. 3).

_{^{Рис. 3. Кофейная галерея в первом Александровском саду. Литография. Ш.К. Башелье, Ж. Л. Жакотте, И.И. Шарлемань, Ж.-А. Дюруи. Середина XIX в.}}

В июле 1873 года стало известно об одобрении Александром II ходатайства и согласии на предоставление в пользование музея на время его существования первого Александровского сада, «но с тем, чтобы ни в каком случае впредь не распространять сего дозволения на прочие части садов» [Известия, т. XV, 1874, с. 76].

Осенью 1873 года А.П. Богданов в составе особой комиссии, в которую также вошел Н.В. Никитин, был командирован ИОЛЕАиЭ на несколько месяцев в Европу для осмотра музеев и Венской выставки [РГАДА. Ф. 1632. Оп. 1. Ед. хр. 473. Л. 42]. В то же время мысль об устройстве музея в саду, лишившаяся на заседаниях Комитета главного её защитника в лице А.П. Богданова, была подвергнута сомнению. На заседании Комитета 3 сентября 1873 года князь В.А. Черкасский высказал сомнение в том, что в первом Александровском саду достаточно пространства для размещения коллекций музея, упомянув при этом на особенности грунта. По его мнению, было необходимо рассмотреть размещение зданий музея в обеих имеющихся местностях. Городской голова Н.А. Лямин также указал, что музею следует рассчитывать на Лубянскую площадь настолько же, насколько он рассчитывал до решения вопроса об Александровском саде.

От программы музея и его размещения в саду или на Лубянской площади всецело зависел будущий проект. При Комитете была образована Комиссия для составления программы и окончательного решения вопроса о необходимом для музейных отделов пространстве (далее Комиссия). В состав Комиссии вошли заведующие отделами и коллекциями музея, а также князь В.А. Черкасский и архитекторы Н.В. Никитин и Л.В. Даль [Известия, т. XXII. Приложение. 1876, с. 27].

Защитники Александровского сада и Лубянкой площади параллельно разрабатывали проекты музейных зданий. Очевидным было то, что проект, принятый к реализации ранее другого, будет обеспечен правительственной субсидией, в то время как отложенный к исполнению имеет больше шансов остаться на бумаге, чем быть реализованным. Раскол среди членов Комитета задерживал строительство. Из письма Л.В. Даля, адресованного Н.В. Никитину: «Ваш московский музей застрял, как говорил мне [Н.К.] Зенгер [секретарь ИОЛЕАиЭ и Комитета музея], опять не знают, где ставить – в Александровском саду или на Лубянке, и за Лубянку говорят много членов, впрочем Вы знаете это вероятно лучше меня» [РГАДА. Ф. 1632. Оп. 1. Ед. хр. 172. Л. 2].

На следующем заседании Комитета 3 сентября 1873 года Комиссия представила программу, которая состояла из главных частей Музея с указанием их взаимной связи, размера и условий размещения. В ней решались две главные задачи: во-первых, совместить все отделы в постройках, не превышающие общей стоимостью правительственную субсидию; во-вторых, выбрать такое расположение отделов, которое не мешало бы их расширению в будущем. Программа сопровождалась примерным проектом ее исполнения с показанием на плане размещения зданий и расположения в них частей по принятым в программе размерам в первом Александровском саду [Известия, т. XXII. Приложение. 1876, с. 29]. Тогда же были объявлены основные условия составления окончательного проекта построек в первом Александровском саду. В том числе указывалось, что здания музея должны быть настолько удалены от стен и башен Кремля, чтобы их высота не влияла неблагоприятно на вид новой постройки, а фасад павильонов должен быть в стиле, соответствующем их назначению, без излишних и, в особенности, фальшивых украшений, с целью сокращения затрат. Существенным условием было сохранение сада и его главной аллеи [Там же, с. 30].

После представления программы и проекта директор Императорского московского технического училища и член ИОЛЕАиЭ В.К. Делла-Вос высказал мнение о них. Ссылаясь на озвученное ранее воззрение о том, что музей должен стать грандиозным памятником нынешнего царствования и совместить в себе обширную политехническую программу, он указал на невозможность совмещения всех частей в первом Александровском саду. В.К. Делла-Вос полагал, что весь технический отдел, нуждающийся в монументальном грузном здании, которое, по его мнению, невозможно возвести на почве Александровского сада, может быть помещен на Лубянской площади, а естественноисторические и сельскохозяйственный отделы следует разместить в павильонах в саду. Так как В.К. Делла-Воса озвучил свое соображение и в последнем заседании Комиссии, вырабатывавшей программу Музея, то Комитету был представлен также чертеж примерного размещения технического отдела в здании на Лубянской площади. Он был составлен с учетом плана, спроектированого лично В.К. Делла-Восом. В указанном чертеже были приняты во внимание доходные помещения (конторы, магазины, амбары) нижнего этажа и возможность помещения рядом с каменным заданием на площади железного павильона бывшего Морского отдела. Предложение К.Н. Делла-Воса соискало поддержку среди других членов Комитета. Обсуждение представленных проектов было отложено в связи с тем, что Дума не определила точное количество земли, жертвуемой для строительства здания на Лубянской площади, в связи с решением вопроса о строительстве Александровского проспекта [Там же, с. 34].

В заседании Комитета 19 января 1874 года было доложено постановление Московской Думы от 8-го января 1874 года о размере участка на Лубянской площади (строительство Александровского проспекта было отклонено). В связи с этим князь В.А. Черкасский указал на необходимость весной 1874 года на Лубянской площади начать постройку музея с торговыми помещениями в нижнем и подвальном этажах на ассигнованные 500 000 рублей. Затем, разместив построенное здание под залог, занять еще 500 000 рублей, чтобы достроить его и получить достаточно обширное и доходное здание. Впоследствии, по мнению В.А. Черкасского, доход от торговых помещений следует направить на погашение кредита. Начать постройку в Александровском саду будет возможно в случае образования излишка средств [Там же, с. 52]. Секретарь Н.К. Зенгер, всецело разделявший взгляды А.П. Богданова и защищавший их во время его отсутствия, в ответ указал, что принятие предложения В.А. Черкасского ставит под вопрос постройки в Александровском саду. Со своей стороны, Н.К. Зенгер предложил Комитету остановиться на равноправии двух местностей и разделить части музея следующим образом: в саду сосредоточить коллекции музея, удобно и наглядно размещенные в павильонах, а на Лубянской площади – специальные музейные помещения, в том числе народную аудиторию, мастерские, модельные, чертежные, школы, склады и пр. Комитет принял решение о необходимости запросить подробный письменный отзыв А.П. Богданова до принятия окончательного решения.

А.П. Богданов, несмотря на свое отсутствие, был осведомлен о ходе прений в Комитете, прежде всего благодаря письмам Н.К. Зенгера: «Мои московские корреспонденты кроме Зенгера гуляют, и напрасно шлю я им мольбы» [РГАДА. Ф. 1632. Оп. 1. Ед. хр. 115. Л. 13 об.]. В то же время А.П. Богданов вел активную переписку с архитектором Н.В. Никитиным, также находящимся в Европе по поручению ИОЛЕАиЭ с целью исследования заграничных музеев. Из письма А.П. Богданова Н.В. Никитину: «Вчера я получил телеграмму от Зенгера с горем передающего, что наш Комитет, в виду того, что Дума отдала Лубянскую площадь только с условием, чтобы на ней был выстроен музей, высказался за площадь и за возведение здания на ней на субсидию. Оказалось, что все поддержали это, только Зенгер остался стойким и это меня очень радует. Бог судья Григорию Ефимовичу [Щуровскому, Председателю ИОЛЕАиЭ и товарищу почетного Председателя Комитета], пошедшему в этом деле против меня, не говоря уже о [Д.А.] Наумове [Председателе Императорского общества сельского хозяйства и члене Комитета] и других. Я не из тех, которые при кажущейся неудаче отказываются от дела, и потому теперь ломаю мозги, чтобы дело как-нибудь сгладить по приезде так, чтобы поправить напутанное, как бы сложно оно не было… Комитет сделал несправедливость против меня и против будущности музея. Когда горячка пройдет от заманчивой перспективы лавок на Лубянской площади, то придет время здравого обсуждения сожаления о том, что могло быть… Теперь мои нервы и все мое нутро перевернуто не постановлением комитета, но тем, что Щуровский на него согласился. Поколебалась моя внутренняя вера в нашу тесную Обстановку, и хотя я всё-таки убежден, что он не изменился ко мне в частных отношениях, он дал свое согласие и имя на тяжелый удар для меня...» [Там же, Л. 10 об.].

Одним из важных аргументов в поддержку строительства музея в Александровском саду А.П. Богданов видит в результатах командировки Н.В. Никитина: «Я много рассчитываю на Ваш отчет и на Ваше возвращение после такого серьезного осмотра музеев… Теперь более чем когда-нибудь важны те сведения, кои Вы соберёте. Да и тот факт, что мы с Вами путешествовали и обдумывали проект, основываясь на комитетском решении, будет иметь не малое значение для будущности, когда пройдет революционное настроение...» [Там же, Л. 10 об. – Л. 11]. Вероятно, А.П. Богданов предполагал дальнейшее сотрудничество с Н.В. Никитиным как с архитектором музея: «Всего более боюсь Вашей горячности и какой-нибудь резкости решении с Вашей стороны, потому что это подрывает и меня, и Зенгера в нашей будущей кампании, а она как видно будет серьезна» [Там же, Л. 10 об.].

По просьбе Комитета А. П. Богданов выслал мнение по вопросу о месте строительства музея. Он напомнил о первоначальном замысле, на основании которого основными отделами музея должны были быть отделы прикладного естествознания, сельскохозяйственный и затем только технический. Данная программа была обусловлена главнейшим направлением деятельности ИОЛЕАиЭ, которое являлось инициатором устройства музея. Задача Общества заключалась в развитии естествознания в общеобразовательном и прикладном направлении, а чисто технические науки не входили в его программу. А.П. Богданов отмечал, что естествознание значительно уступало в популярности одной из первенствующих сил того времени – технике, к помощи которой Общество прибегло с целью «усилить слабого» [Известия, т. XXII. Приложение. 1876, с. 63]. Но технические коллекции требовали централизации пособий, в том числе для устройства единого двигателя, а прикладное естествознание – возможности обособить не только отделы, но даже различные их группы. Таким образом, для техников устройство музея только на Лубянской площади представляло хороший путь к осуществлению своей программы, для естественников – смерть. А.П. Богданов приводил следующий пример: «Поставьте любую действующую машину, любое производство, хоть в шалаш, хоть без всякой обстановки, и все будут смотреть и только сожалеть, что она поставлена не в надлежащей обстановке…Поставьте при этих условиях коллекцию вредных насекомых или небольшое собрание грибов, и всякий пройдет мимо»[Там же, с. 64]. Наглядность экспозиции, достигаемая при павильонной системе, была необходима и для достижения общеобразовательной цели, на которой, по замечанию А.П. Богданова, основывалось право на существование и осуществление музея: «Нужно искать средство против этого равнодушия к собраниям – в художественности, в наглядности, и в этом смысле только сады могут удовлетворить зоологии и ботанике; для техники этого не нужно: паровой двигатель сдвинет и так всякое равнодушие с места» [Там же, с. 68].

А.П. Богданов указал на двусмысленность доводов, приводимых в защиту Лубянской площади: «Коли Комитет захочет и решит – быть непременно музею в садах, может быть и грунт улучшится». Кроме того, он привёл ссылку на мнение В.Ф. Рихтера о том, что строить на Лубянке трудно, потому что почва насыпная, так как туда свозился сор [Там же, с. 71].

Относительно проекта музея для Лубянской площади А.П. Богданов высказал, что требование на здание стоимостью в миллион рублей его пугает, так как это очень рискованно. Московская Дума не решалась воздвигнуть здание, потому что оно должно быть монументальное и стоить до 500 000 рублей. «Архитекторам, конечно, приятнее воздвигать монументы, но музею, если приходится выбирать, то лучше сократить украшения в русском стиле, а позаботиться о выборе и полноте собраний» [Там же, с. 69]. А.П. Богданов предостерегал от украшения Москвы не музеем, а его зданием, и от жертвования всех средств одному техническому отделу, отказываясь при этом от устройства других, может быть «столько же верных в материальном отношении, как и кажущееся Эльдорадо от лавок на Лубянке» [Там же]. По его словам, в капитальных павильонах Александровского сада в той же мере возможны арендные статьи, а доход от входной платы должен быть достаточно высоким в виду привлекательности экспозиции для публики. А.П. Богданов высказал убеждение, что единственно справедливым решением было бы уделить только половину ассигнованных средств на Лубянскую площадь с техническим отделом, остальное же направить на Александровский сад [Там же, с. 70].

Комитет поддержал предложение о разделении программы музея на две части, и 6 апреля 1874 года музейные отделы были распределены между Александровским садом и Лубянской площадью [Там же, с. 84]. Комиссия под председательством В.И. Ахшарумова, учрежденная при Комитете для решения строительных вопросов и рассмотрения проектов здания на Лубянской площади, а также в Александровском саду (далее – Строительная комиссия), в мае 1874 года заказала эскизные планы и чертежи музейных павильонов в саду архитекторам Л.В. Далю, Н.В. Никитину и Н.А. Шохину. Комитет нашел наиболее удобным заказать сметы и несколько эскизных проектов для Александровского сада у архитекторов, знакомых с задачами музея. В то же время, осознавая пользу, которую могли бы принести советы иностранных архитекторов, было принято решение обратиться к директору архитектурной школы в Париже Эмилю Трела. Одновременно с проектами для Александровского сада на конкурсной основе разрабатывались проекты и подробная программа для Лубянской площади, признанной равноправной частью музея [Там же, с. 112-113].

В августе 1874 года были уточнены наиболее существенные части программы музея в Александровском саду. Ввиду недостатка средств для исполнения всей программы в саду все постройки были разделены на постоянные и временные, заменяемые впоследствии по возможности постоянными. К постоянным относились отделы геологический, сельскохозяйственный, учебный с аудиториями, а также летняя железная постройка для временных выставок, здание с квартирами [РГАДА. Ф. 1632. Оп. 1. Ед. хр. 473. Л. 10].

Рассмотрение представленных проектов происходило в присутствии приглашенных архитекторов-экспертов: П. П. Зыков, И. С. Каминский, А.П. Попов и А.Л. Обер, Вебер, С. В. Дмитриев, В. Н. Карнеев, В. И. Соколов, П. С. Кампиони [Там же, с. 129]. Комитет также принял решение представить проекты на суд публики и организовал двухнедельную выставку, проведенную в январе 1875 года в доме Степанова. Печатные отзывы о проектах были опубликованы в газетах «Голос», «Современных известиях» и «Русских ведомостях» [Там же, с. 145].

Проект, составленный Н.В. Никитиным, соответствовал программе и был одобрен комиссией экспертов (рис. 4).

_{^{Рис. 4. Музей прикладных знаний в первом Александровском саду. План. Арх. Н.В. Никитин. 1 октября 1874 года.}}

На плане со стороны Воскресенской площади у наружного подъезда располагался Почтовый отдел, а за ним группа павильонов, состоящая из полукруглого железного помещения для временных выставок, в концах которого располагались Фотографический и Туркестанский отделы. В середине между крыльями железного здания находился Ботанический павильон. Комиссия экспертов выразила желание придать помещению для выставок форму, близкую Морскому павильону Политехнической выставки, конструкции которого предполагалось использовать для его строительства. Также была обозначена нежелательность прямой связи Туркестанского отдела с другими, что вероятно, было связано с возможностью допустить различные стили для отдельных павильонов. Со стороны Манежа находились помещения для аудиторий, зал собраний и квартир. На пандусах Троицкого моста размещен Отдел сельского хозяйства. Отдел прикладной зоологии располагался у Кремлевской стены, а вдоль нее ближе к центру сада помещено здание Отдела геологии и минералогии. Павильон Морского отдела, в плане близкий к квадрату, по совету экспертов следовало перенести в другое место для увеличения площади сада. В центре сада предполагалось установить памятник Петру I.

Графическое изображение фасадов павильонов, проектированных Н.В. Никитиным, не выявлено. Однако об их стиле имеются печатные свидетельства. Освещение выставки проектов в газетах содержит информацию о том, что от Н.В. Никитина экспонировался «главный фасад и эскиз Ботанического отдела, с вогнутою (полукруглою) оранжереей, составляющей так сказать главную декорацию этого отдела» [ЦГА Москвы. Ф. 227. Оп. 1. Ед. хр. 102. Л. 59]. Другой обозреватель написал: «Проект Н. В. Никитина имеет несомненные достоинства – он приближается к русскому стилю и целым рядом башенок, имеющих почти общие детали с башнями над Кремлевской стеной, и представляет собою привлекательный вид. Фасад по изящности и оригинальности рекомендует нам г. Никитина не только как архитектора, но в то же время и как талантливого художника» [Там же]. Однако, 11 марта 1875 года в ходе заседания Комитета под председательством Великого Князя Константина Николаевича, выразившего пожелание увидеть исполненные в русском стиле фасады музея, на проект Н.В. Никитина Комитетом в этом смысле указано не было [Известия, т. XXII. Приложение. 1876, с. 156]. В то же время, при предоставлении эскизных проектов павильонов и плана их размещения, составленных Н.В. Никитиным, князь выразил одобрение относительно фасада отдела геологии и минералогии, находя, что внешний вид здания соответствует характеру Кремля. Сопоставляя описания проекта, можно предположить, что павильоны могли быть выполнены в едином стиле, близком к предварительному проекту Н.В. Никитина от 3 февраля 1873 года.

О замысле архитектора Л. В. Даля, также предоставившего общий план построек и эскизы фасадов, можно судить по проекту постройки для помещения аудиторий и зал Музея в Александровском саду (рис. 5).

_{^{Рис. 5. Музей прикладных знаний в первом Александровском саду. Здание для аудиторий и зал Музея. Арх. Л.В. Даль. 1874 год.}}

Здание должно было располагаться у наружного края той части сада, которая находится против проезда с Никитской улицы. Фасад здания сопровождался планом и разрезом. Павильон из железных конструкций бывшего Морского отдела располагался «посередине, поперек сада» [Там же, с. 159]. Проект Л.В. Даля, не отвергнутый экспертами, был представлен князю Константину Николаевичу как единственный имевшийся у Комитета проект, выполненный в русском стиле, и был удостоен его одобрения [Там же, с. 157]. В газетном обозрении выставки, прошедшей в доме Степанова, о проекте Л.В. Даля написано, что он выполнен «в строгом русском вкусе и, если только желательно иметь какое-нибудь отдельное здание в подобном стиле, то лучшего проекта едва ли можно будет найти; впрочем, здание во многом бы выиграло, если б крышу уменьшили хоть на 1/3 и изменили бы также систему стропил, которая лишает возможности пользоваться пространством чердака» [ЦГА Москвы. Ф. 227. Оп. 1. Ед. хр. 102. Л. 59].

Проект павильонов для Александровского сада архитектора Н.А. Шохина снискал положительные отзывы экспертов, несмотря на неодобрение уничтожения главной аллеи (рис. 6).

_{^{Рис. 6. Музей прикладных знаний в первом Александровском саду. Сверху: план. По середине: павильоны на пандусах Троицкого моста. Снизу: павильон для временных выставок. Арх. Н.А. Шохин. 1874 год.}}

Согласно плану у Воскресенской площади располагался крестообразный павильон для временных выставок, составленный из конструкций железного Морского отдела Политехнической выставки. На переднем фасаде к выставочному павильону присоединена каменная постройка для устройства входа и помещения в ней Фотографического отдела. Н.А. Шохин обращается к классическому стилю, о чем свидетельствует эскиз фасада выставочного павильона для временных выставок. В его отношении эксперты высказались о желательности преобразовать крестообразную форму в Т-образную путем уничтожения внутренней галереи в саду и удлинения за счет нее боковых. Поперечный корпус при этом было необходимо передвинуть к наружной линии сада. Вдоль ограды по Неглинному проезду находился Туркестанский павильон, расположение которого экспертами было признано неудачным и требующим изменения, но так, чтобы проезд с Никитской улицы остался свободным.

Следующая группа павильонов, начиная с отдела Прикладной зоологии, расположенного напротив церкви Николая Чудотворца при Манеже, далее Прикладной ботаники на пандусах Троицкого моста и заканчивая павильоном Сельского хозяйства у Кремлевской стены, также сопровождалась эскизным проектом фасадов. В центре у Кремлевской стены располагался геологический павильон. Проект Н.А. Шохина обнаруживает стремление к стилистическому единству павильонов на основе элементов классической архитектуры. Но из газетного обозрения, сообщавшего, что «проекты отдельных построек для известных отделов музея, например Геологического, Туркестанского и пр., представленные г. Шохиным, хотя совершенно соответствуют по внешности их назначению, но лишены самостоятельности, так как они представляют собой комбинацию известных уже зданий»,очевидно, что симпатия общества, как и власти, находились на стороне русского стиля [Там же].

Проект музея в Александровском саду Эмиля Трела был признан экспертами неудовлетворительным в первую очередь потому, что не предполагал сохранения сада, а замену его цветниками (рис. 7).

_{^{Рис. 7. Музей прикладных знаний. Вверху: фасад для здания музея на Лубянской площади. Внизу: план павильонов в первом Александровском саду. План. Арх. Э. Трела. 1874 год.}}

План, предложенный Эмилем Трела, фактически предполагал уничтожение сада. К недостаткам было отнесено отсутствие дробной павильонной системы, позволяющей достичь большего разнообразия павильонов. Комиссия указала на неудобства, состоящие в массивности административного здания с аудиториями, на неудобство построек, почти прислоненных к стене Кремля, и на то, что пересечение сада поперечным зданием педагогического отдела сокращало его пространство. Наконец, в проекте не было обращено внимания на фасады построек, выходящие на улицу, и допущена глухая стена, обращенная ко входу от Воскресенских ворот, а также глухие стены по всему Неглинному проезду, что оставляло градостроительную задачу не решенной [Известия, т. XXII. Приложение. 1876, с. 138-139].

В результате рассмотрения представленных проектов музея в первом Александровском саду были одобрены предложения Н.В. Никитина и Н.А. Шохина, но от окончательных решений Комитет уклонился, так как детали каждой постройки еще недостаточно определились [Там же, с. 130]. Действия Комитета означали промедление проектирования построек в саду, относительно проектов здания на Лубянской площади.

После рассмотрения проектов Н.В. Никитина, Н.А. Шохина и Л.В. Даля на заседании 26 ноября 1874 года Комитету был представлен эскизный проект плана здания на Лубянской площади, выработанный Н.А. Шохиным под наблюдением строительной комиссии, при полной реализации имеющий стоимость в размере 1 300 000 рублей. В проекте была заложена возможность поэтапного строительства, заключавшаяся в разделении здания на три части: центральную, стоимость постройки которой обойдется в 500 000 рублей, затем две боковые части срединного корпуса стоимостью 400 000 рублей и крайние крылья с обеих сторон также по 400 000 рублей [Там же]. Очевидно, что при таком расчете строительство музея в Александровском саду совершенно упускалось из виду. Присутствовавший в заседании А.П. Богданов предложил компромисс, который заключался в том, чтобы 100 000 рублей сейчас же направить на постройки в Александровском саду, а 400000 рублей на Лубянскую площадь. На выделенную сумму в саду должно было быть положено начало музея постройкой здания для административных помещений и установлен павильон Морского отдела Политехнической выставки, до сих пор находящийся на набережной [Там же, с. 131]. Предложение А.П. Богданова было принято Комитетом.

В то же время здание на Лубянской площади обретало все больше оснований для реализации. В срок до 15 января 1875 года выработанный план был дополнен фасадами, составленными архитекторами в рамках конкурса, объявленного Комитетом. На вызов Комитета было доставлено четыре проекта фасадов под девизами «Не богато-ли?», «С маху», «Якорь», «Глобус», проекты от санкт-петербургских архитекторов Кудрявцева и Горностаева, а также от Фрейденберга из Вены и Эмиля Трела из Парижа (рис. 8).

_{^{Рис. 8. Проект Музея прикладных знаний на Лубянской площади. a. Вверху: фасад, арх. Кудрявцев. Внизу: фасад, арх. Горностаев. b. Вверху: фасад под девизом «Глобус». Внизу: фасад под девизом «Якорь». c. Вверху слева: вариант средней к фасаду под девизом «Якорь». Вверху справа: вариант средней части к фасаду под девизом «Не богато-ли?», арх. И.С. Китнер. Внизу: фасад под девизом «Не богато-ли?», арх. И.С. Китнер. d. фасад, арх. Б. Фрейденберг.}}

В результате обсуждения на заседаниях 21 января и 12 февраля 1874 года присланных проектов фасадов здания на Лубянской площади наиболее удовлетворительным был признан эскиз под девизом «Не богато-ли?», составленный И.С. Китнером и удостоенный второй премии [Там же, с. 145]. Все остальные проекты признаны в архитектурном отношении одинаково неудовлетворительными и недостаточно выражающими идею музея. Однако разработанный И.С. Китнером фасад вызвал неодобрение князя Константина Николаевича, выразившего сожаление, «что лучшим проектом оказался проект, составленный во французском стиле, который вряд ли может быть удобным для такого здания, как Московский музей, и при том такого города как Москва». По мнению князя, фасад в русском стиле более соответствовал бы цели и назначению здания. Вследствие высказанного замечания, Комитет представил единственный имеющийся проект фасада в русском стиле для здания на Лубянской площади, выполненный Горностаевым. Князь порекомендовал Комитету архитектора И.А. Монигетти, как художника, хорошо знакомого с русским стилем и способного приять на себя исполнение подобного заказа [Там же, с. 156-157]. Фасады в русском стиле для здания на Лубянской площади были составлены И.С. Китнером, Д.Н. Чичаговым, П.С. Кампиони, а также И.А. Монигетти [Там же, с. 158]. В мае 1875 года они были вновь представлены на рассмотрение князю Константину Николаевичу, одобрившему проект И.А. Монигетти (рис. 9).

_{^{Рис. 9. Проект Музея прикладных знаний на Лубянской площади. a. Вверху: фасад, арх. И.А. Монигетти, 1874 год. Внизу: план подвального этажа, арх. Н.А. Шохин, 1874 год. b. План второго и первого этажей, арх. Н.А. Шохин, 1874 год. c. Разрез по линии А – В. План третьего этажа, арх. Н.А. Шохин, 1874 год. d. Фасад центральной части, арх. И.А. Монигетти, 1874 год.}}

Возведение здания музея на Лубянской площади началось 9 мая 1874 года, в то время как проекты музейных павильонов для Александровского сада всё ещё оставались на стадии обсуждения. На заседании 6 июня 1875 года Комитет принял решение начать устройство музея с перенесения и приспособления Морского павильона Политехнической выставки в сад для устройства в нем Сельскохозяйственного отдела и в связи с этим поручил Строительной комиссии приступить к составлению его проекта и фасада [Там же, с. 159]. В Александровском саду были проведены предварительные работы, и заготовлен строительный материал – красный кирпич на сумму 34 386 рублей [Известия, т. XXII, вып. 2, 1878, с. 2]. Но в заседании 13 января 1876 года председатель Строительной комиссии В.И. Ахшарумов сообщил, что утепление железного павильона связано с большими техническими трудностями и дороговизной, поэтому по его заказу архитектор А.С. Каминский приступил к составлению проектов отдельных каменных павильонов, согласно программам сельскохозяйственного, учебного и естественноисторического отделов. На заседании был представлен проект главного здания для Александровского сада, в котором предполагалось разместить Сельскохозяйственный отдел. Проект состоял из фасада, плана внутреннего размещения, разреза и сметы на 225 000 рублей и проект одноэтажной галереи для громоздких предметов [Там же, с. 55-56]. Представление о стилистическом решении музейных павильонов по замыслу А.С. Каминского дает выявленный проект Учебного отдела (рис. 10).

_{^{Рис. 10. Проект Музея прикладных знаний. Учебный отдел с аудиториями. Фасад. План. Арх. А.С. Каминский. 1875 год.}}

Начало строительства павильонов по проектам А.С. Каминского было отложено, так как для здания на Лубянской площади потребовались дополнительные средства, и 100 000 рублей, предназначенные для Александровского сада, были направлены на его завершение. Кроме того, по сообщению председателя Строительной комиссии В.И. Ахшарумова на заседании 12 мая 1876 года, оказалось, что смета на строительство здания на Лубянской площади при самом экономном раскладе составит не менее 550 000 рублей в случае отказа от строительства парадного крыльца и башни, предусмотренных в проекте И.А. Монигетти. Заказы на внешнюю отделку здания были уже сделаны. В.И. Ахшарумов заметил, что если бы Строительной комиссии заранее было указано на необходимость сокращений, то, например, можно было бы не делать металлических балок в здании, составивших весьма большой расход, и, наконец, уменьшить размеры здания по этажам в высоту и сделать многое иначе, чем сделано ввиду утвержденного проекта. Принимая во внимание утвержденное Комитетом разделение ассигнованной суммы в размере 400 000 рублей на Лубянскую площадь и 100 000 на постройки в первом Александровском саду, приведенный выше ответ председателя Строительной комиссии заключал в себе определенное лукавство. Так или иначе дефицит составил 50 000 рублей, который, по мнению В.И. Ахшарумова, возможно было покрыть продажей излишнего строительного материала, оставшегося на Лубянской площади, а также и заготовленного в Александровском саду [Там же, с. 14].

Однако относительно заготовленного кирпича в Александровском саду уже имелось другое соглашение. На заседании Комитета музея 2 июня 1876 года было объявлено, что согласно договоренности с Московским Обществом Любителей Художеств (МОЛХ) существует вероятность, что этот материал потребуется для постройки в саду, «уже спроектированной и могущей осуществиться в непродолжительном времени» [Там же, с. 21]. По словам А.П. Богданова, МОЛХ намерено было занять на определенное количество лет помещение в данной постройке, уплатив вперед наемную плату в размере 40 000 рублей. С учетом имеющего строительного материала стоимость возводимого здания, простиравшаяся от 70 000 до 80 000 рублей, могла быть покрыта. В проектированном здании предполагалось также поместить собрания Туркестанского отдела и, таким образом, соединить под одной крышей его коллекции с картинами В.В. Верещагина, находящимися у МОЛХ [Там же, с. 37-38].

Но замысел А.П. Богданова вновь был лишен средств к осуществлению. На заседании 3 июля 1876 года становится известно о состоявшейся продаже заготовленного кирпича для Александровского сада Строительной комиссией Историческому музею Имени Наследника Цесаревича без согласования с Комитетом музея. Председатель Комитета Н.А. Наумов высказал сожаление о том, что строительная комиссия «поспешила совершить эту продажу, и именно тотчас же после того, как в последнем заседании было доложено об ожидаемом соглашении с Обществом Любителей Художеств» [Там же, с. 37].

В связи с невозможностью использовать заготовленный материал А.П. Богданов предложил обратиться к последнему имевшемуся ресурсу, а именно к продаже бывших Морского и Ботанического павильонов Политехнической выставки, прибыль от которых составила бы достаточную для доплаты сумму. В дальнейшем, по мнению А.П. Богданова, вслед за осуществлением первой постройки в Александровском саду, постепенно без сомнения явились бы средства для других менее ценных павильонов [Там же, с. 38].

Совершить продажу Ботанического и Морского павильонов не представилось возможности в связи с обстоятельствами строительства здания на Лубянской площади. Правление музея намеревалось 9 августа 1876 года приступить к перевозке в здание на Лубянской площади музейных коллекций из дома Степанова, который необходимо было освободить в срок до 1 сентября. Но осмотр нового здания обнаружил полную его неготовность к помещению коллекций. В результате осмотра председатель Правления музея Н.А. Наумов сделал заявление, что «нравственная ответственность за сохранение коллекций Музея решительно не позволяет допустить перевозку в назначенный Строительной комиссией срок, так как сырость подвалов, в которых при осмотре обнаружилось присутствие воды, и отсутствие в помещении окон, дверей и лестниц и положительная невозможность за грудами мусора подвести вещи к самому зданию – внушают сильные опасения сохранить коллекции без повреждений». Таким образом, в августе коллекции музея пришлось расквартировать везде, где могло только оказаться помещение, в том числе в подвалах Московского университета, предоставленных ректором С.М. Соловьевым. Железный павильон на набережной, предполагаемый к продаже, был заполнен главным образом мебелью, шкафами, витринами и громоздкими предметами несмотря на то, что в нем была неизбежна течь, особенно в осеннее время, и коллекции могли погибнуть от сырости [Там же, с. 40-41]. Забегая вперед, скажем, что Морской павильон был продан 1 апреля 1880 года за 11 000 рублей, а Ботанический – за 2 100 рублей, суммы, гораздо меньшие, чем ожидалось. Деньги пошли на нужды музейного здания на Лубянкой площади [Известия, т. XXXVI, вып. 3, 1883, с. 59].

Работы в здании на Лубянской площади предполагалось окончить к 30 ноября 1876 года, но 1 ноября Строительная комиссия сообщила, что просушка здания и внутренняя отделка могут быть завершены в период с 15 до 25 января 1877 года. Результатом задержки окончания строительства здания на Лубянской площади стало то, что большая часть коллекций, в том числе тонких физических приборов, технологических собраний, а также музейная мебель, пострадали при двойной перевозке, а также от нахождения в сырых холодных помещениях. Большой ущерб был нанесен коллекциям, вынужденным зимовать и пережить оттепель в неотапливаемых сырых подвалах. Таким образом, опасения А.П. Богданова о том, что время и средства будут потрачены на оформление фасада здания в ущерб музею, подтвердились.

Строительство павильонов в Александровском саду лишилось всякого обеспечения, кроме «энергии» отдельных членов Комитета, благодаря которым работы по проектированию продолжались. 5 ноября 1876 года в заседании Комитета на рассмотрение были представлены проекты первых построек Александровского сада, составленные по заказу Правления музея архитектором А.С. Каминским. Эти проекты состояли из следующих чертежей: плана общего расположения построек в саду; фасада и планов для отделов Сельскохозяйственного, Туркестанского, Геологического и Горнозаводческого, Прикладной зоологии, а именно для шелководства и пчеловодства [Известия, т. XXII, вып. 2, 1878, с. 46]. 10 ноября того же года чертежи А.С. Каминского были одобрены и подписаны почетным председателем Великим Князем Константином Николаевичем. Стоимость проектированных зданий, по сметам А.С. Каминского, распределялась следующим образом: здание Сельскохозяйственного отдела – до 300 000 рублей, Туркестанского с одним этажом арендных помещений – до 70 000 рублей, Геологического – до 60 000 рублей, Шелководства, Пчеловодства и Прикладной зоологии – до 40 000 рублей. Вопрос о том, к какой из построек в Александровском саду следует приступить в первую очередь, был поставлен в зависимость от размеров тех средств, какие будут изысканы для этой цели [Там же, с. 60]. Проекты А.С. Каминского были предоставлены министру финансов М.Х. Рейтерну, который в ответном письме указал на отсутствие источника покрытия предполагаемого расхода в 470 000 рублей, чем также объяснил невозможность предоставления чертежей на рассмотрение императору [Известия, т. XXXVI, вып. 3, 1883, с. 25].

30 мая 1877 года Московский музей прикладных Знаний открылся в постоянном здании на Лубянской площади. В связи с открытием музея А.П. Богданов произнес речь, в которой высказал намерение осуществить постройки в Александровском саду за счет проведения Антропологической выставки. По его словам, антропология состояла в тесной связи с задачами Музея, так как «систематика и этнография племен составляют необходимое дополнение географического отделения учебных собраний… Вопросы о доисторическом человеке так тесно связываются с геологическими и палеонтологическими, что необходимы, как завершение в общеобразовательном геологическом отделе» [Там же, с. 8-9]. Однако Антропологическая выставка, прошедшая не в Александровском саду, а в здании Манежа, не смогла оправдать возложенных на нее ожиданий по отношению к Музею.

Средства, имевшиеся у Комитета, позволяли только поддерживать деятельность музея в здании на Лубянской площади. На содержание Александровского сада ежегодно выделалась незначительная сумма, недостаточная даже на то, чтобы привести его в порядок. Дальнейшие попытки положить начало строительству музейных зданий в Александровском саду также остались не реализованными, так как встречали затруднения со стороны Дворцового ведомства. К числу таких попыток принадлежали проекты устройства в саду панорамы Бельгийского акционерного общества и Народного театра, которые были отклонены Министерством императорского двора [Там же, с. 71].

В середине 1880-х годов Комитетом были рассмотрены последние два проекта, касавшиеся Александровского сада. Первый из них «Об устройстве в саду постоянной выставки новых изобретений и усовершенствований», внесенный членом Комитета С.С. Подгорецким, был призван оказать благотворное влияние на развитие машиностроения и промышленности. Другой проект, предложенный К.А. Тимирязевым, членом Комитета и директором отдела прикладной ботаники, предполагал устройство в саду ботанической станции растительно-физиологического типа – чисто научного учреждения, обещающего большую практическую пользу садоводству и сельскому хозяйству [Годичное, 1886, с. 16] (рис. 11). Станция должна была располагаться на участке сада, напротив Никитской улицы. Она должна была состоять из постройки, где помещались лаборатории, теплицы и прочее, и участков, где культивировались растения [Там же, с. 41]. Однако Комитет Музея ввиду необходимости расширить здание на Лубянской площади, не имел возможности приступить к строительству.

_{^{Рис. 11. Проект Ботанической станции в первом Александровском саду. 1885 год.}}

В 1889 году первый Александровский сад по причине неосуществления предполагаемого строительства музейных павильонов был возвращен в распоряжение Дворцового ведомства [ЦГА Москвы. Ф. 277. Оп. 1. Ед. хр. 113. Л. 29, Л. 32]. Музей прикладных знаний расположился в здании на Лубянской площади и был лишен возможности достичь задуманного масштаба.

История организации Музея прикладных знаний в первом Александровском саду выявила возможности передовых московских архитекторов в решении новой для того времени архитектурной задачи. Творческий поиск зодчих был осложнен местоположением предполагаемого ансамбля, который должен был конкурировать с Московским Кремлем, а также органично входить в ландшафт первого Александровского сада. В проектах музейных павильонов нашли отражение стилистические поиски архитекторов, проходившие в контексте предпочтения государственной властью русского стиля. Павильонная система музейного городка позволила продемонстрировать возможности русского стиля при органично развивающейся планировочной структуре, а также при оформлении фасадов общественных зданий. Выявленные проекты свидетельствуют о разнообразии формальных вариантов русского стиля и позволяют внести в профессиональные биографии конкретных архитекторов дополнительные свидетельства их индивидуального почерка.

ИСТОЧНИКИ

1. Годичное заседание Высочайше учрежденного Комитета для устройства в Москве Музея прикладных знаний. 30-го ноября 1885 г. (тринадцатая годовщина). – Москва: Типография А.А. Карцева, Покрова, д. Егорова. 1886.

2. Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. XХII. Вып. 2. Московский Музей прикладных знаний. Заседания Комитета музея в 1876 году. – Москва: Типография Т. Рис, у Яузской части, дом Медынцевой. 1878.

3. Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Приложение к Т. XХII. Протоколы заседаний Высочайше учрежденного Комитета для устройства Музея прикладных знаний. – Москва: Типо-литография С.П. Архипова, на Большой Кисловке, соб. д. 1876.

4. Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. XV. Материалы, касающиеся устройства музея, речи, произнесенные при его открытии 30-го ноября 1872 года, и Отчет высочайше учрежденного Комитета музея за первый год его существования по 30-е ноября 1873 года. – Москва: Типография Грачева и К., у Пречистенских ворот, дом Шиловой. 1874.

5. Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. Х. Вып.1. Протоколы заседаний Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. – Москва: в Университетской типографии (Катков и К на Страстном бульваре). 1872.

6. Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Приложение к Т. XХXVI. Вып.3. Протоколы заседаний Высочайше учрежденного Комитета для устройства Музея прикладных знаний. – Москва: Типография А.А. Карцева, Покрова, д. Егорова. 1883.

7. РГАДА. Ф. 1632. Оп. 1 Ед. хр.115; 172; 473.

8. ЦГА Москвы. Ф. 227. Оп. 1. 4; 102; 113.

ЛИТЕРАТУРА

1. Градостроительство России середины XIX – начала XX века. Кн.3 / под ред. Е.И. Кириченко. – Москва: Прогресс-традиция, 2010.

2. Кириченко Е.И. Московское архитектурное общество в истории русской культуры. 1867–1932. К 40-летию МАО. – Москва: СМА, НИИТИАГ РААСН, 2007.

3. Лисовский В.Г. Архитектура России XVIII – начала XX века. Поиски национального стиля. – Москва: Белый город, 2009.

SOURCES

1. Godichnoiye zasedaniye Vysochajshe uchrezhdennogo Komiteta dlya ustrojstva v Moskve Muzeya prikladnyh znanij. 30-go noyabrya 1885 g. (trinadzataya godovshchina). [The Annual meeting The His Imperial majesty established Committee with the aim of foundation The Museum of applied sciences in Moscow. 13^th November 1885. (thirteenth anniversary)]. Moscow, Tipographiya A.A. Kartseva, Pokrovka, d. Egorova. 1886.

2. Izvestiya Imperatorskogo obshchestva l’ubititlej estestvoznaniya, antropologii i etnographii [News of The Imperial Society of Lovers of Natural Science, Anthropology and Ethnography]. Vol. XXII, № 2 Moscovskij musej prikladnyh znanij. Zasedaniya Comiteta museya v 1876 godu. [The Moscow museum of applied sciences. The Museum’s Committee meeting in 1876]. Moscow, Tipographiya T. Ris, u Yauzskoj chasti, dom Medynzevoj. 1878.

3. Izvestiya Imperatorskogo obshchestva l’ubititlej estestvoznaniya, antropologii i etnographii [News of The Imperial Society of Lovers of Natural Science, Anthropology and Ethnography]. Appendix vol. XXII. Protokoly zasedanij Vysochajshe uchrezhdennogo Komiteta dlya ustrojstva v Moskve Muzeya prikladnyh znanij. [The Journal of meetings of The His Imperial majesty established Committee with the aim of foundation The Museum of applied sciences]. Moscow, Tipo-litographiya S.P. Arkhipova, na Bolshoj Kislovke, sob. d. 1876.

4. Izvestiya Imperatorskogo obshchestva l’ubititlej estestvoznaniya, antropologii i etnographii [News of The Imperial Society of Lovers of Natural Science, Anthropology and Ethnography]. Vol. XV. Materialy, kasaushchiesya ustrojstva Museya, rechi, proiznesennye pri ego otkrytii 30-go noyabrya 1872 goda, i Otchet Vysochajshe uchrezhdennogo Komiteta Museya za pervyj god ego syshchestvovaniya po 30-e noyabrya 1873 goda. [The materials concerned the foundation of The Museum, the speeches made at the its opening on 30^th November 1872 and The His Imperial majesty established Committee first year report of the first year its existence]. Moscow, Tipografiya Gracheva i K, u Prechistenskih vorot, dom Schilovoj. 1874.

5. Izvestiya Imperatorskogo obshchestva l’ubititlej estestvoznaniya, antropologii i etnographii [News of The Imperial Society of Lovers of Natural Science, Anthropology and Ethnography]. Protokoly zasedanij Imperatorskogo obshchestva l’ubititlej estestvoznaniya, antropologii i etnographii. [The Journal of meetings of The Imperial Society of Lovers of Natural Science, Anthropology and Ethnography]. Vol. X. № 1. Moscow, v Universitetskoj tipographii (Katkov i K, na Strastnom bul’vare). 1872.

6. Izvestiya Imperatorskogo obshchestva l’ubititlej estestvoznaniya, antropologii i etnographii [News of The Imperial Society of Lovers of Natural Science, Anthropology and Ethnography]. Vol. XXVI. № 3. Protokoly zasedanij Vysochajshe uchrezhdennogo Komiteta dlya ustrojstva v Moskve Muzeya prikladnyh znanij. [The Journal of meetings of The His Imperial majesty established Committee with the aim of foundation The Museum of applied sciences]. Moscow, A.A. Kartsev, Pokrovka, d. Egorova. 1883.

7. RGADA [Russian State Achieve of Ancient Acts], f. 1632, inv. 1, doc. 115; 172; 473.

8. TsGA g. Moskvy [Central state archive of the city of Moscow] f. 227, inv. 1, doc. 4; 102; 113.

REFERENCES

1. Gradostroitel’stvo Rossii serediny XIX – nachala XX veka [Russian urban-planning in the middle of XIX – early XX century]. Pod redakziej E.I. Kirichenko. Book 3. Moscow, Progress-tradiziya, 2010.

2. Kirichenko E.I. Moskovskoe arhitekturnoe obshchestvo v istorii russkoj kul'tury, 1867–1932. [Moscow architectural society in the history of Russian culture, 1867 – 1932]. K 140-letiyu MAO. Moscow, Souz moskovskih arkhitektorov: NIITIAG, 2007.

3. Lisovskij V.G. Arkhitektura Rossii XVIII – nachala XX veka. [The Russian architecture in XVIII – early XX century]. Moscow, Belyj gorod, 2009.

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ

Рис. 1. Проект Музея прикладных знаний в первом Александровском саду. 1.1. Аксонометрия. 1.2. План. Арх. Н.В. Никитин. 3 февраля 1873 года.

Источник: РГИА. Ф. 485. Оп. 1. Ед. хр. 62. Л.1, Л. 2.

Рис. 2. Эскизы Павильонов Музея прикладных знаний в первом Александровском саду и монумента Петру I. Арх. Н.В. Никитин. 1873 год.

Источник: РГАДА. Ф. 1632. Оп. 1. Ед. хр. 470. Ч. 1. Л. 77.

Рис. 3. Кофейная галерея в первом Александровском саду. Литография. Ш.К. Башелье, Ж. Л. Жакотте, И.И. Шарлемань, Ж.-А. Дюруи. Середина XIX в.

Источник: ГК 11267196.

Рис. 4. Музей прикладных знаний в первом Александровском саду. План. Арх. Н.В. Никитин. 1 октября 1874 года.

Источник: Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. XVII. Московский музей прикладных знаний. Материалы для истории устройства музея и отчет Высочайше учрежденного Комитета Музея за второго год его существования по 30-е ноября 1874 года. М.: Типо-литография С.П. Архипова, на Большой Кисловке, соб. д. 1875. Табл. I.

Рис. 5. Музей прикладных знаний в первом Александровском саду. Здание для аудиторий и зал Музея. Арх. Л.В. Даль. 1874 год.

Источник: Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. XVII. Московский музей прикладных знаний. Материалы для истории устройства музея и отчет Высочайше учрежденного Комитета Музея за второго год его существования по 30-е ноября 1874 года. М.: Типо-литография С.П. Архипова, на Большой Кисловке, соб. д. 1875. Табл. IV.

Рис. 6. Музей прикладных знаний в первом Александровском саду. Сверху: план. По середине: павильоны на пандусах Троицкого моста. Снизу: павильон для временных выставок. Арх. Н.А. Шохин. 1874 год.

Источник: Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. XVII. Московский музей прикладных знаний. Материалы для истории устройства музея и отчет Высочайше учрежденного Комитета Музея за второго год его существования по 30-е ноября 1874 года. М.: Типо-литография С.П. Архипова, на Большой Кисловке, соб. д. 1875. Табл. II, III.

Рис. 7. Музей прикладных знаний. Вверху: фасад для здания музея на Лубянской площади. Внизу: план павильонов в первом Александровском саду. План. Арх. Э. Трела. 1874 год.

Источник: Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. XVII. Московский музей прикладных знаний. Материалы для истории устройства музея и отчет Высочайше учрежденного Комитета Музея за второго год его существования по 30-е ноября 1874 года. М.: Типо-литография С.П. Архипова, на Большой Кисловке, соб. д. 1875. Табл. V.

Рис. 8. Проект Музея прикладных знаний на Лубянской площади. a. Вверху: фасад, арх. Кудрявцев. Внизу: фасад, арх. Горностаев. b. Вверху: фасад под девизом «Глобус». Внизу: фасад под девизом «Якорь». c. Вверху слева: вариант средней к фасаду под девизом «Якорь». Вверху справа: вариант средней части к фасаду под девизом «Не богато-ли?», арх. И.С. Китнер. Внизу: фасад под девизом «Не богато-ли?», арх. И.С. Китнер. d. фасад, арх. Б. Фрейденберг.

Источник: Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Т. XVII. Московский музей прикладных знаний. Материалы для истории устройства музея и отчет Высочайше учрежденного Комитета Музея за второго год его существования по 30-е ноября 1874 года. М.: Типо-литография С.П. Архипова, на Большой Кисловке, соб. д. 1875. Табл. VI, VII, VIII, IX.

Рис. 9. Проект Музея прикладных знаний на Лубянской площади. a. Вверху: фасад, арх. И.А. Монигетти, 1874 год. Внизу: план подвального этажа, арх. Н.А. Шохин, 1874 год. b. План второго и первого этажей, арх. Н.А. Шохин, 1874 год. c. Разрез по линии А – В. План третьего этажа, арх. Н.А. Шохин, 1874 год. d. Фасад центральной части, арх. И.А. Монигетти, 1874 год.

Источник: Известия Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и этнографии. Приложение к Т. XХII. Протоколы заседаний Высочайше учрежденного Комитета для устройства Музея прикладных знаний. М.: Типо-литография С.П. Архипова, на Большой Кисловке, соб. д. 1876. Табл. I, II, III, IV.

Рис. 10. Проект Музея прикладных знаний. Учебный отдел с аудиториями. Фасад. План.

Арх. А.С. Каминский. 1875 год.

Источник: РГИА. Ф.733. Оп. 1. Ед. хр. 530. Л. 122 об., Л. 123 об.

Рис. 11. Проект Ботанической станции в первом Александровском саду. 1885 год.

Источник: Годичное заседание Высочайше учрежденного Комитета для устройства в Москве Музея прикладных знаний. 30-го ноября 1885 г. (тринадцатая годовщина). Приложение. М.: Типография А.А. Карцева, Покрова, д. Егорова. 1886.